Книга Огонь в его душе, страница 53 – Руби Диксон

— Ваан, — шепчу я и намеренно трусь сосками о его грудь, чтобы привлечь его внимание.

Он колеблется, а затем издает низкий, хриплый стон, полностью сосредоточившись на мне.

— Верно, — бормочу я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более страстно. — Останься со мной. Она убегает. Она тебе не нужна. — Я говорю себе, что прижимаюсь к нему, чтобы спасти жизнь Мары, точно так же, как я с ним, потому что спасаю жизни всех в форте. Кроме… мне начинает казаться, что я делаю это не столько для них, сколько для себя. Прижимаюсь сосками к его груди? Это не для них. Обдуваю своим дыханием его кожу, когда он наклоняется ближе? Это не для них. На данный момент все это может быть только для меня.

Человек -драконсмотрит на меня своими напряженными глазами, и я забываю о крови, которая покрывает его, и о том факте, что он только что убил кого -то у меня на глазах. Он смотрит на меня так, словно я сейчас самое красивое, самое желанное существо на планете. Я удивлена приливом жара, который вспыхивает в моем животе в ответ. Мне нравится, когда он так смотрит на меня — как будто он мог бы проглотить меня целиком, если бы я просто согласилась на эту возможность. Если бы я хотя бы намекнула, что мне это может понравиться, он набросился бы на меня, как голодающий.

И я начинаю думать, что, возможно, меня это устроит.

Его губы касаются моей челюсти, зубы слегка царапают кожу, и я не могу сдержать стон, который вырывается у меня. Может быть, это из -за двойственности этих мягких губ и опасности его клыков, но от этого по мне пробегает дрожь, а между бедер пульсирует жар.

Ваан стонет, и рука на моей талии сжимается крепче.

— Гвен. — Он растягивает мое имя, из одного слога получается двадцать, полное смысла и желания, и я чувствую, что меня влечет к его голоду. Я как мотылек к действительно, действительно сильному пламени. Я не могу оставаться в стороне.

Я переношу свой вес и случайно задеваю один из шипов на его руке — и это вызывает новую вспышку боли в моем запястье. Я делаю глубокий вдох, и момент упущен. Выражение лица Ваана становится озабоченным, и когда он снова произносит мое имя, в нем слышится беспокойство.

Это даже к лучшему.

ВААН

Ничто не заставляет меня чувствовать себя более беспомощным, чем видеть, как моей паре больно. Она делает все возможное, чтобы скрыть это от меня, но я все вижу. Это видно по морщинкам на ее лице, странной влаге, которая течет из ее глаз, и тихим всхлипам, которые она издает, когда двигается. Что -то не так с ее руками, и когда она прижимает их к груди, я вижу, что они опухли в запястьях.

Мне это не нравится. Она причинила себе боль, и я несу ответственность за заботу о ней. Резкий запах другого человека разносится по ветру, напоминая мне, что я позволил ей сбежать, но она не имеет значения. Все, что имеет значение, — это Гвен.

Я осторожно прикасаюсь к ней, осматривая ее внешность на предмет других ран. Мне не нравится тот факт, что ее лицо мокрое, а глаза, кажется, потеют от боли. Это сильно беспокоит меня, даже больше, чем ее распухшие запястья. Это можно вылечить отдыхом и временем, но ее глаза? Я не знаю.

Она отстраняется и осматривает комнату, в которой мы находимся, в поисках чего -то.

«Другая самка ушла», — говорю я ей, но ответа нет. В ее голове, как всегда, пусто, и я издаю разочарованный рык. Как я могу поговорить с ней, если она не открывает мне свои мысли? Искаженные человеческие звуки слетают с ее губ, и она кивает, показывая, что направляется в другом направлении. У меня нет выбора, кроме как следовать за ней, мне любопытно, что она планирует.