Книга Смывая волной, страница 91 – Р. С. Болдт

Папа посоветовал мне принять долгий горячий душ или понежиться в горячей ванне. Когда я спросила его, «зачем?», то, что он ответил, что с тех пор не перестает меня беспокоить:

«Иногда вода может смыть горе и открыть новую, неиспорченную версию тебя. Никогда не бойся позволить этому горю смыться, малыш. Потому что в его отсутствии появится то, чем ты будешь дорожить».

Папа был прав, как это обычно бывает, и после этого я почувствовала себя лучше. В каком-то смысле омоложенной. Как будто мне просто нужно было отдаться своему горю в тот конкретный момент и признать его, чтобы оно не гноилось внутри меня.

В общем… Мне как-то странно это писать, но мама, если ты все еще наблюдаешь за мной и читаешь это, я бы хотела, чтобы ты была здесь, чтобы мы втроем могли быть семьей. Знаю, что это невозможно, но бывают моменты, когда я закрываю глаза и пытаюсь представить себе это, и что ж, это довольно удивительно.

Папа — самый лучший папа, который у меня когда-либо был, и даже несмотря на все те ужасные вещи, которые произошли в тот день, я не могу сожалеть о них. Потому что тогда он никогдабы не нашел меня.

Папа хороший человек, и он всегда поощряет меня помнить о тебе. Помнить о хороших временах.

О, и я уже довела его до уровня эксперта по обнимашкам. Это просто потрясающе.

Люблю тебя, мама. Навечно и всегда.

ЛИАМ

Через два часа езды Алекс уснула. Черт, я как будто убаюкал ее, как только взял за руку.

Господи, я в полной жопе. Она выглядела такой маленькой и уязвимой, сидя на пассажирском сиденье и сжимая рюкзак так, словно от этого зависела ее жизнь. Если бы я не отрезал себя, я бы не смог удержаться от того, чтобы не потянуться к ней.

Я был ей нужен. И, черт… слишком давно я никому не был нужен.

Мой телефон внезапно завибрировал от входящего вызова. Посмотрев на нее и убедившись, что Алекс не проснулась, я убираю свою руку от ее и достаю телефон из кармана.

Мысленно отмечая время на автомобильных часах, я знаю, когда мне нужно завершить этот звонок.

Я говорю тихим тоном, чтобы не потревожить ее, но мой голос подобен холодной стали.

— Кто, черт возьми, посмел принести дерьмо к моей чертовой двери? Что случилось с вежливостью?

Мужчина издает насмешливый звук.

— Времена изменились, друг мой. Особенно после того, как ты убил моих людей.

Он делает паузу, его голос сочится гнусными намерениями.

— Теперь за ваши головы назначена цена.

— Какого хера? — процедил я сквозь стиснутые зубы. Рука сжимает руль с такой силой, что костяшки пальцев белеют.

— Твоя за то, что приютил ее, конечно, — хмыкает он, как будто все это его чертовски забавляет. — Ты действительно думал, что освобожден от ответственности, доктор Кинг? — Он мрачно усмехается. — Что правила на тебя не распространяются?

Я заканчиваю разговор прежде, чем они смогут пробраться сквозь маскировку, установленную на этом телефоне. Я не обманываю себя, думая, что у них за кулисами нет какого-нибудь гениального ботаника, который пытается отследить мое местонахождение.

Мне придется отправиться в одно из мест, где я не был уже много лет. Одно из двух, которые до сих пор не тронуты.

Я провожу рукой по волосам, жалея, что не завязал их. Но придется подождать. Этот участок дороги, может быть, и асфальтирован, но он идет вдоль побережья с достаточно резкими поворотами, чтобы на нем появились знаки «Peligro»⁶и «Despacio»⁷, указывающие на опасность и необходимость снизить скорость.