Книга По ту сторону тьмы, страница 160 – Р. С. Болдт

— У нас появился храбрец! — восклицает Кроха. Когда он жестом показывает на мальчика-подростка, и меня накрывает приступом тошноты.

Подростки — одни из худших.

Я готовлюсь к тому, что должно произойти. Когда парень выходит на сцену, его глаза скользят по моему костюму, который больше подошел бы проститутке. Но власть предержащие настояли на своем, сказав, что было бы глупо не выставить напоказ другие мои «активы» и не срубить больше денег.

— Как тебя зовут, сынок?

— Кевин.

— Ништяк. Итак, Кевин, вот как все происходит… — Кроха инструктирует парня и зрителей. — Ты должен будешь убедиться, что заяц действительно мертв, прежде чем Джорджия-Роуз начнет творить свою абракадабру. Понял?

— Ага. — Из голоса Кевина так и прорывается дерзость.

— Отлично, теперь давайте сюда зайца!

Две полуголые женщины подталкивают к месту, где мы стоим, небольшойстолик на колесиках, в середине которого лежит заяц. Женщины, как обычно, кланяются зрителям, демонстрируя свои декольте и попки, а затем исчезают за кулисами.

Кроха делает шаг к столу.

— Лады, Кевин. Ты должен убедиться, что заяц действительно мертв.

Кевин делает то, что ему говорят, его глаза превращаются в щелочки, когда он с подозрением осматривает мертвое животное.

— Можешь подтвердить, что он мертв? — спрашивает Кроха.

Кевин тычет в живот животного, затем трясет лапу. Черты лица Крохи напрягаются, как это часто бывает, когда к нам приходит такой доброволец. Хотя мне все равно. Я просто выполняю все действия.

После того как прошло, кажется, целая вечность, Кевин наконец подтверждает, что заяц действительно мертв. Я едва сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза.

— Ну что ж, замечательно. А теперь лицезри, как Джорджия-Роуз творит магию!

«Еще полгода. Еще полгода».

Мысленно проговариваю это как мантру, напоминая себе, что конец близок. Скоро я буду свободна. Скоро я наскребу достаточно денег, которые заработала на ведении бухгалтерии для этих придурков, участвующих в этом сраном представлении, чтобы наконец-то сбежать. Сбежать от этой жалкой подобии жизни.

Протягиваю руку, и пальцы покалывают, когда я подношу ее над головой зайца. Презираю это занятие не только потому, что это чертово цирковое представление, но и потому, что это невинное животное.

Не знаю, работает ли это, но каждый раз, когда мне приходится это делать, я беззвучно произношу какую-то молитву. Пусть твое оживление пройдет мирно и безболезненно.

Готовлюсь к тому, что всегда угнетает душу и забирает мою энергию. Когда зайчик вскакивает, открывая глаза и поднимая голову, зрительские возгласы заполняют шатер. Приваливаюсь к столу, так как усталость наваливается на меня, и борюсь с головокружением, как и всегда.

Кевин выглядит настолько ошеломленным, что я боюсь, как бы он не потерял сознание. Его лицо смертельно бледнеет, и Кроха стебётся:

— Алё, Кевин. Ты нас слышишь, приятель?

Это выводит парня из оцепенения, его глаза перебегают с зайца на Крошку, а голос полон напускной храбрости:

— Да. Я в порядке.

— Как видите, заяц на мгновение ожил! Ваши аплодисменты Джорджии-Роуз, Воскресительнице!

Аплодисменты звучат уже оглушительно; мои глаза устремляютсяк Джесси. Его взгляд останавливается на зайце, который вновь обмяк, и меня охватывает неприятное чувство. Неприятно, что он наблюдает за этой частью меня, хотя, я также благодарна ему за то, что он не отвергнет меня и не назовет шизанутой, как это делали люди в других городах.