Книга По ту сторону тьмы, страница 126 – Р. С. Болдт

— Она не похожа ни на кого другого. Она заслуживает мужчину, который сможет защитить ее и принять.

В мгновение ока мужские черты каменеют, а голос наполняется мрачной злобой.

— Если это не ты, то тебе стоит забыть о ее существовании и отъебаться от нее. Навсегда.

Он на мгновение задерживает на мне взгляд, после чего разворачивается. Затем мужчина исчезает.

В буквальном смысле. Он растворяется в воздухе. Или кажется, что растворяется, но это невозможно.

Я моргаю, затем протираю глаза рукой. Собака выбегает за дверь кабинета, ее когти клацают по деревянному полу. Не выпуская из рук пистолета, я обхожу свой стол и направляюсь к дверному проему.

Все, что я вижу, — это как открывается входная дверь, и через нее проскакивает собака, после чего она сама закрывается. Как будто кто-то открыл ее снаружи или закрыл за собой.

Как будто этот кто-то был невидимым. Какого хрена?

Я тихо стою, снова гадая, не галлюцинации ли у меня от недосыпания. В тишине дома я на мгновение убеждаюсь, что никто не задерживается.

Мне срочнонужно увидеть Abuela. Впервые я боюсь того, что она мне скажет.

ГЛАВА СОРОК ВОСЬМАЯ

БРОНСОН

Заезжаю на подъездную дорожку бабули и выключаю двигатель. Отвожу плечи в попытке снять напряжение, возникшее с тех пор, как этот жуткий гаденыш заявился в мой кабинет, однако все попытки безрезультатны.

Abuela оказывается у входной двери еще до того, как я захлопываю дверь машины и поднимаюсь по ступенькам. На морщинистом лице написано беспокойство. Она распахивает дверь, и свет внутри дома освещает миниатюрную фигурку.

— Mi amor.

Вхожу внутрь и наклоняю голову, чтобы поцеловать ее в щеку. Она ведет меня через тихий дом на кухню. Когда я замечаю покрытую фольгой тарелку, стоящую на чистом столе, то стискиваю зубы и сжимаю руки в кулаки.

— Что это такое? — на моем лице появляется хмурое выражение, и я выдавливаю слова сквозь стиснутые зубы: — Она опять заносила тебе еду? Все еще пытается подлизаться?

Она поворачивается и следит за моим взглядом. Вздохнув, она пренебрежительным жестом показывает на тарелку.

— Ты же знаешь, что это такое. — Она издает презрительный смешок и закатывает глаза. — Что-то домашнее.

Я недоверчиво хмыкаю, а мои слова звучат насмешливо.

— Домашнее. Только когда рак на горе свистнет. — К черту всю эту чепуху, она все еще пытается наладить отношения с моей бабушкой.

Оторвав взгляд от неприятного предмета, опускаюсь на стул за кухонным столом. Женщина занимает место напротив меня и слегка улыбается.

— Ты же знаешь, я всегда ее выкидываю.

Она складывает руки на столе и с задумчивым выражением лица глядит на меня. Это один из тех случаев, когда, клянусь, она практически читает мои мысли.

— Я гадала на картах, спрашивая о тебе, прямо перед твоим приходом. — Между ее бровями пролегает тревожная складка. — Ответы не обрадовали.

Беспокойство струится по спине, нанося урон и без того напряженным мышцам.

— В чем дело?

Она нерешительно поджимает губы и качает головой.

— Опасность поджидает тебя и того, о ком ты беспокоишься, и, похоже, за этим утаивается нарастающее отчаяние.

Откидываюсь на стул и закидываю руку на спинку другого предмета мебели, стоящего рядом. Небрежно барабаня пальцами по столу, обдумываю ее слова и желаю, чтобы они мне что-нибудь подсказали. Хоть что-нибудь.