Онлайн книга «Возвращение»
|
Любава только вздохнула. Нет, не в отца пошел пасынок. Не в отца. В первую его супругу, Настасью… Та, говорят, была статной, с волосами цвета каштана и голубыми глазами. И сына родила – как в зеркале отразилась. Высокого, широкоплечего, глаза голубые так и сияют, волосы волной каштановой на плечи падают. Он и сейчас-то собой хорош, а в юности и вовсе был погибель девичья. Окажись он чуть постарше… Ах, где там Любавины шестнадцать лет! Ей шестнадцать тогда и было, Борису десять всего, мальчишка. А упрямый, решительный, характерный. Отец, и тот с ним сладить не пытался. Но тогда Любава на него не смотрела. А вот через десять лет… ну что там? Ему двадцать, ей двадцать шесть… и ведь все могло бы иначе быть. Только Борис в ней женщину никогда не видел. Вторую жену отца, говорят, любил, дочек ее как сестер принял, а к Любаве изначально относился с опаской и презрением. Этого женщина ему и по сей день не простила. Если б не он… Да что уж теперь вспоминать, дело делать надобно. – Естественным наукам хочет поучиться Феденька. Может, год или два пожить в другой стране. – Нет, – жестко приговорил Борис. И так это сказано было… нет – решительное и окончательное. Но Любава все же поспорила: – Боря, так что плохого-то? Пусть съездит, ума наберется. Опыт получит… – Нет, Любава Никодимовна, и не проси. Не пущу я его. Федя – мой наследник, а чему там хорошему ребенка научат? В той Франконии да Джермане? – Так ведь и полезного у них там много, разве нет? Борис только головой покачал: – Любава Никодимовна, ты вроде как баба умная, что ж ты такое говоришь? Всяк кулик свое болото хвали́т, всяк иноземец свою страну выхваляет. Да так, что кажется, молочные реки там, кисельные берега. А на деле – врут они. Бессовестно и не краснеючи. – Боря, так-то оно так, но ведь и университеты там, и профессора… – Того добра и у нас хватает. Еще государь Соколзавещал – никогда детям иноземных наставников не нанимать. Никогда детей на чужой земле не учить. Потому как это уже чужие дети будут. Чему из наук их обучат, еще неясно, а вот презирать все росское да хвалить иноземное – легко. Любава хмыкнула: – Федя уж не мальчик. – А что ж он сам ко мне не пришел? Маменьку послал? – Федя и не знает, что я пришла, – не стерпела Любава. – Тем более. Вы так Федю без него и жените, и с его женой в постель ляжете. И посмотрел так, с намеком, на царицыного брата. Данила застеснялся, покраснел и за сестру спрятался. Вот ведь… Не любил он Бориса и побаивался. Еще с того времени, как пришел во дворец, к любимой сестричке, а Борис, тогда еще царевич, его поколотил крепко и в лохани для лошадей искупал. За дело. За хвастовство и глупые речи. Но все равно вспоминать неприятно. – Да что ты говоришь, бесстыдник! – вспыхнула Любава. Борис неприятно хмыкнул: – Ты, Любава Никодимовна, не отвлекайся. Фёдора я никуда не отпущу. Ты женить его еще не надумала? – Надумала бы, да он против, – махнула рукой царица. – Прямо хоть ты сама приглядывай. – Ну и приглядывай. Я прикажу – женится. Пора ему остепениться, а не по иноземцам бегать. Любава только поклонилась; – Хорошо. Пригляжу я для него боярышень да и на смотрины приглашу. Если ты не против, государь. – Не против. Отец мой в его годы уже женился, да и я… – Борис помрачнел. Для него брак с рунайской княжной тоже вторым стал. В первом браке он счастлив был, да умерла супруга беременной, во время морового поветрия. А там и отец помер, вот Борис и потянул со второй свадьбой. |