Онлайн книга «Возвращение»
|
Уж всяко не его! И не Фёдора, который сунул голову прямо в таз с водой, а потом встряхнулся,словно собака, на половину комнаты и уточнил: – Там лекарь не пришел? – Нет пока. Фёдор кивнул: – Ладно. У тебя что? – Немногое, царевич. Много за ночь и не узнаешь, – развел руками Михайла. Так-то справедливо. Ночью все спят, разве что совы ухают. А холопка Лукерья, которая выскочила к красавчику на свидание, больше верещала под ним, чем разговаривала. А что? Бабы – они больше всего разболтать готовы после этого дела. Тогда они размякшие, податливые и за языком не следят. Михайла точно знает. Не впервой ему… иные и про захоронки свои али хозяйские так душевно все выбалтывали, про планы докладывали… – И что ж узнал? – Что не сговорена твоя боярышня, царевич, я уже говорил. А что в сердце у нее никого нет, сейчас верно скажу. Ни сердечного друга, ни тайны какой. Никто ей писем не пишет, ни к кому она не бегает. Не смотрит, не вздыхает. Почему-то Фёдору было приятно это слышать. Но и Михайле было приятно это говорить. Собственники… Фёдор кивнул и принялся одеваться. Пока позавтракал, тут и лекарь пришел. Конечно, пригласить его к столу Фёдору и в голову не пришло. – Пришел? Одежду принес? Адам кисло подумал про диких россов, но поклонился и принялся доставать одежду. Традиционно лекари ходили в длинном балахоне, похожем на рясу, только зеленого цвета, длиной до колен, и в широкополой шляпе. Разве что во время эпидемий надевали маску с клювом, в который закладывали корпию, пропитанную отваром целебных трав. Или сами травы – кто во что горазд. Помощники носили то же самое, но шляпа им пока не полагалась. Повязка на лоб и капюшон [21]. Фёдор был выше лекаря на голову, так что балахон пришлось надставлять. Царевич натянул его прямо поверх одежды, поморщился и высказался: – Гадость! Адам промолчал. Он не станет объяснять, что это не просто так. Зеленый цвет – цвет жизни. Он защищает одежду от брызг крови и прочих жидкостей, больных же и рвет, бывает, и мокрота у них идет… а до колен балахон потому, что на улицах грязи как раз по колено. Вот чтобы подолом не мести, его таким и носят. И даже повязка на голове не просто так и у него, и у помощника. А чтобы волосы в глаза не лезли и пот не затекал во время операций. Зачем это царевичу? Ему не нравится – и не надо. И правильно, кстати говоря! В балахоне царевич был похож на очень тощую и противную жабу. Только что бородавокне хватало. Поди ж ты, вроде и не толстый, а впечатление именно такое. Не идет ему. Никак. – Короб, – почтительно подал искомое Михайла. Слуги ему не мешали. Хочет этот сумасшедший смерть за усы дергать – пусть его! Им меньше достанется. Фёдор перекинул перевязь через плечо, поморщился. – Тяжело. Адам развел руками. А ты думал, все так просто? Там одни инструменты чего стоят. Понятное дело, самых ценных тут нет, но есть скальпели, пила, есть зажимы, еще кое-что… по капельке, но вес набирается приличный. Потаскаешь такой – мигом помощника возьмешь. – Присядь, царевич, – попросил Михайла. – Зачем? – А вот. – Парень показал накладные усы и парик. Адам под шляпой тоже был в парике, кстати. – Давай, – кивнул Фёдор. И через несколько минут оказался неузнаваем. Михайла ему и брови толщиной с упитанную гусеницу умудрился сажей нарисовать. – Вот так. Родная мать не признает. |