Онлайн книга «Возвращение»
|
А царевич… а что царевич? У него вон царство есть, пусть сидит и правит. Ему надобно на царевне жениться, не на боярышне. Наверное. Почему-то даже мысли Михайле не приходило о другом. К примеру, женится Фёдор на Устинье, а к Михайле та будет на сеновал бегать, как другие бегали. Купчихи бегали, боярыни… Не будет. Что-то подсказывало Михайле, что эта не будет. Эта будет слово держать до последнего. А еще даже мысли Михайла не допускал, что придется Устинью с кем-то делить! Никогда! Его она должна быть, и только его. Только тогда он сможет дышать свободно. Только. Его. Подожди немного, Устиньюшка, я добьюсь. Убью, украду, солгу… моя будешь! Только моя! * * * Две колымаги, подъехавшие ко двору Заболоцких, никого и не взволновали. Колымаги – и колымаги. Во двор заехали – так что же? Колымага закрытая, мало ли кто в ней приехал. Любопытно, конечно, но рано или поздно все и всё узнают. А вот дворня чуть навзничь не попадала, когда из одной колымаги появились Дарёна с Устиньей,а из второй вышла Аксинья. Недовольная, потому как ехала она одна. И раздраженная. Мошна-то при ней пока осталась. А куда ее спрятать? Ладно, есть у нее свое потайное местечко, пока спрячет. А вот что дальше делать? Хотя… почему она должна что-то делать? Ей этот зеленоглазый кошель сунул, вот пусть он ее и поищет. Глупой Аксинья не была, просто не сразу сообразила, что вор он. И кошель тот ворованный у царевича. Только вот когда она поняла, возвращать покражу было и поздно. А еще… Красивый он. Волосы такие шелковые, глаза огромные, зеленющие, как у кота Васьки, и такого на муку отдать? За покражу сейчас плети полагаются. Нет, нельзя его выдать. Никак нельзя! А коли у нее кошель останется, так и парень тот к ней придет. И увидеть она его сможет, и поговорить… как у Усти получилось так разумно говорить? Аксинья бы на ее месте обеспамятела, а то и вовсе навзничь упала. А Устя и смотрела прямо, и разговаривала уверенно. С отцом она так никогда не говорила. А и понятно. С отцом еще поди поговори. Тут же затрещину и получишь. Молчи, девка глупая, твое дело покров на алтарь вышивать, а думать мужчины будут. И говорить тоже. Аксинья прижала покрепче выпадающую мошну и сдвинулась потихоньку в сторону. Пусть тут Устя распоряжается. Ей и нагорит авось. * * * Устя про сестру не думала. Вообще ни про кого, только про нянюшку. Дарёне плохо. Ей помогать надо. Так что в повозке Устя сидела с ней рядом и за руку держала, отогревала сухие старческие пальцы, потихонечку отдавала няне кусочек своей силы. Не убудет от нее, да и убудет – не жалко. Для любимых, для близких что угодно она сделает! Вот и родное подворье. Устя выскочила наружу молнией: – Игнат! А ну, иди сюда! Помоги нянюшку в дом перенести, упала она! Влас, и ты бегом ко мне! Ну-ка, взялись, подхватили… нянюшка, сама идти и не удумай! В нашу светелку ее несите, да с бережением, и кладите на мою лавку, осторожно. Не распоряжалась так раньше боярышня, голоса не повышала, вот и не сообразили ничего холопы. А когда послушались да понесли, и спорить было поздно. – Аксинья! Иди с нянюшкой, пригляди! А я к маменьке. Аксинья не возражала. Пусть Усте и достанется. Сестру она любила, а вот розги… розги точно будут. Она это спиной чуяла. Лучше она за нянюшкой приглядит. И кошель спрячет подальше. Так оно спокойнее. |