Онлайн книга «Возвращение»
|
Все равно отказаться не получится. Ни у него, ни у кокодрила… * * * Еще как интересно! Базар хоть и не ярмарка, но все равно шумно, живо, весело… В чем разница? Так к ярмарке загодя готовятся, иногдакак одна заканчивается, так к следующей и начинают шить-кроить-варить-солить. Кто чем славится, тот свое умение и показывает. Вон к Федоту Кожемяке со всей округи едут, у него шкуры, словно бархат, а секрет выделки таит, старый. Сыновья знают, но тоже помалкивают. Никому еще разнюхать не удалось! К золотошвейкам… тоже едут. Такие наряды из их рук выходят, такие кокошники! К кузнечных дел мастерам, к золотокузнецам… да мало ли?! Ежели кого расспросить, так и за мочеными яблоками надо только к вдовице Настасье идти, к другим после нее и не захочется. Уж что она с яблоками делает, никому не ведомо, а только они у нее крепенькие, сочные, на зубах хрустят, а запах… Раз попробуешь – десять раз вернешься! На ярмарке и скоморохи кривляются, хоть и гоняют их власти. А на базаре ходят, бывает, но не слишком разгуливаются. Вот кто всегда в чести, так это хозяева кукол-петрушек. Ходит такой по ярмарке, где высмеет, где польстит. Его и покормят, и напоят, и монетку бросить могут. Правда, и побить могут. Но – следи за языком, думай, что и где ляпаешь. Известно же, за провинившийся язык спина ответит! А то и голова… Аксинья смотрела во все глаза. И было видно, что вся она – там. В веселом коловращении запахов и вкусов, звуков и оттенков, людей и фраз… закружило-завертело, хорошо, если сама по базару пройдет, в лужу не сядет. Устя слушала нянюшку внимательно. Запоминала, сопоставляла. Не бывала она никогда на ярмарке, может, пару раз. Ну, мимо проезжала в возке своем, да что из него увидишь? Ничего. Это уже потом, в монастыре, когда появилась возможность разговаривать и слушать, читать и сопоставлять, когда Устя поняла, что она позволила слить свою жизнь в загаженный нужник… Потом. Гримироваться? Она научилась у гулящей девки, которая пришла в монастырь умирать. Болезнь ее дурная съела. Ярмарки? И вот тебе и вдова купца, и матушка плотника, и… много таких женщин было. И каждая свое видела, свое рассказывала. И сейчас Устя смотрела по сторонам, но… не просто так, нет. Вот стоят девицы. Вроде бы просто стоят, но у каждой в руке монетка, которую девушка нет-нет, но зубами прикусит. Раньше гулящие колечко в зубах держали, да несколько лет назад указ вышел. Чтобы гулящих девок гнать нещадно. Вот и пришлось маскироваться монетками, но кому надо, тот поймет. За что гнали? А не за блуд,за худшее. Пусть заразу не разносят. Ага… гулящих девок… Февронья, та самая гулящая, Усте рассказывала, что не их бы гнать! Иноземцев! Они эту заразу в Россу принесли, а ведь никто их не осматривает, никто не проверяет! А девушкам и самим такое не в радость! Кому ж болеть да помереть хочется? Это как с сорняком бороться – верхушку срезали, а низ остался. Корешки целы. И дальше девушки болеть будут, и дальше хворь иноземная пойдет стыдная, когда язвы на теле, нос проваливается… Увы. Устя никогда и ни на что не влияла, а муж ее Фёдор Иванович, не тем будь помянут, дураком был редкостным. И чужому влиянию поддавался легко. Есть у него друзья-иноземцы? Так они ж ДРУЗЬЯ! Подумать, чего с тобой дружат? Нет, не судьба. Подумать, что каждый кулик свое болото хвали́т, – тоже. |