Онлайн книга «Выбор»
|
Илья с колен встал, поклонился земно. – Благодарствую, боярин, не забуду твоей доброты. – Иди уж… сами молодыми были небось. – Были мы когда-то, – вздохнул Алексей Заболоцкий. Ему-то что с того? Удаль молодцу не в укор, да и девка… Наследовать она не будет, замуж выгодно выдадим, хочет Илья таким образом жену свою от сплетен лишних прикрыть – пусть его. А насмешливого взгляда Устиньи и вовсе никто не заметил. Разве только боярыня Татьяна приметила кое-что да призадумалась. * * * – Машенька, вот она какая? Доченька наша? Пара слов, вроде и пустячных для Ильи-то. Но если за эти слова смотрят на тебя такими сияющими глазами… поди, и на святых так не смотрели. – Да, Илюшенька. – Маленькая она такая… ее и брать-то боязно. Холопки зашипели, зашушукались. Аксинья нос наморщила. Варенька глазенки открыла, запищала, Марья ее на руки взяла, на Илью взгляд беспомощный бросила. Илья ее приобнял легонько. – Ты мне потом подскажи, что маленькой надобно, как устроить ее лучше? Нянюшка уж вовсю хлопочет-суетится, да мало ли что упустим? – Подскажу, Илюшенька… Как-то само собой Варенька маленькая на руках у Ильи оказалась, заворковала что-то… – А глазки у нее мои, не иначе. Серенькие? Мигом все глазки углядели, заохали… А Устинью боярыня Татьяна поманила. Устя кивнула, да и за ней выскользнула, в отдельную горницу прошла, поклонилась привычно. Мол, слушаю тебя, боярыня. * * * Татьяна тянуть не стала: – Ты брату подсказала, как поступить? – Он и сам неглупый, боярыня. – Не додумался б он. Ты подсказала, на тебя он поглядывал. Устя промолчала. Говоришь ты, боярыня, о брате моем. А услышать-то ты что желаешь? Боярыня продолжать расспросы не стала, поклонилась в пояс: – Благодарствую, Устинья Алексеевна. Устя едва не зашипела. Не по чину то. И боярыня ей кланяться не должна, и не так все… Быстренько сама земной поклон отмахнула: – Прости, боярыня, а только рада я, что ты не прогневалась. Не хотелось мне, чтобы за спиной у брата да невестки поганые языки помелом мели,вот и посвоевольничала. – Хорошо ты, Устинья, придумала. Машенька у меня младшенькая, последыш… баловала я ее, берегла от всего, вот и получилось… что есть. Боярыня дальше досказывать не стала. Да Устя и так поняла. И судьбы иной боярыня хотела для дочери, и огневалась на глупую, и просто злилась, что так-то, и языки чужие были злее пчел. Вот и шипела боярыня, вот и не радовалась ничему. А сейчас вроде как и тучи расходятся. Да, не князь Илюшка. Но все ж в палаты царские вхож. А ежели Устинья замуж выйдет, как шепоток по столице ползет… Машку они тогда, оказывается, выгодно замуж выдали. И подругам – змеюкам подколодным – теперь отвечать можно как положено. Да, молодежь не стерпела. Ну так… мало кто до свадьбы-то девкой оставался, ей про то ведомо. Когда б Машка раньше призналась, раньше б и свадьба была. И внучку признали, все ж за нее душа тоже болела. Алешка-то Заболоцкий – тот ясно, за что старается. Денег ему Никола предложил. А вот Илья… тот по-разному невесту мог принять. И никто б его не упрекнул, в жене он полный хозяин. И сестра его постаралась. А могла б Машку вконец заесть, беззащитная она, Машка-то… – Так хорошо же все получилось, боярыня? – Устинья смотрела невинно. – Плохо, что Илюшка до свадьбы не дотерпел, мог бы и посвататься, как положено, да боялся, наверное. Все ж не такие мы богатые, а предки… Знатность на хлеб не положишь. Зато теперь у Вареньки все хорошо будет. А как отец дом новый на Ладоге молодым поставит, обещался он, так и вам в радость будет к дочке заглянуть, внуков понянчить? А может, и дочери что хорошее подсказать? |