Онлайн книга «Выбор»
|
Боярин слушал недолго. А потом, когда вернулся подручный с подтверждением отКозельского, кивнул подручному: – В Приказ ее. Пусть посидит, подумает. Пытать дуру он не собирался. Да и без того ей хорошо не будет. Камера, сырая, да с крысами, да с охапкой соломы в углу… И кандалы тяжелые. И татю не сахар, а уж такой вот боярышеньке изнеженной и вовсе слезы горькие. Все расскажет, и дыбы не понадобится. * * * Фёдор так и сидел бы в коридоре, но когда боярин Репьев к Мышкиной пожаловал, заинтересовался царевич. Комнаты боярышень, считай, друг рядом с другом, двери видно… и зачем ему мужик такой? Что это задумал боярин? Не любил Фёдор Василия Никитича, а все ж признавал, что есть у боярина и свои достоинства. Неглуп он, и характер есть у него, и дело свое он знает, и Борису пуще собаки какой предан. И ежели устроил он спектакль, то неспроста это. Фёдор поближе подошел, к стене прислонился, ждал. Видеть, что в комнате происходило, не мог он, а вот слышалось все великолепно. И обвинения. И оправдания. И… Ярость поднималась из глубины, ярость накрыла волной и без того слабый разум, ярость смыла все человеческое. Ежели б не «палач», который чудом успел Вивею прикрыть, Фёдор бы ей в горло вцепился. Накатило… Царевич рыком рычал, к горлу Вивеи рвался, та завизжала, в угол забилась – упасть бы в обморок, да и то не получается, как видишь глаза эти белые, выпученные, как пальцы скрюченные ровно когти к твоей шее тянутся… жуть накатывает. Палач Фёдора перехватил, Михайла в ноги ему кинулся, подбил, упал царевич на пол – и его тут же сверху стражники придавили… едва не разлетелись, но весили больше, кольчуги же, да и двое их, третьим палач упал, четвертым Михайла – и все одно трясло их, Фёдор до горла Вивеи добраться рвался. Боярин Репьев ее за локоть схватил, за собой потянул. Но о долге не забыл он… – Хоть слово лжи скажешь – отдам тебя царевичу! – НЕТ!!! – ОТДАЙ!!! Все сплелось в единый клубок воя, криков, почти звериного рычания… когда б не убрали Вивею, так и Фёдора успокоить не удалось бы. Наконец кое-как подняли, успокоили, отряхнули, извинились даже… Фёдор всех злым взглядом обжег, особенно Михайлу, и из коридора ушел к себе. Устя не проснулась даже, разве что приснилась ей собачья драка. Михайла за Фёдором и не пошел даже, все одно сейчас извиняться смысла нет. Он продумывал, как бы ему в приказ Разбойный пройти… Покамест плохо получалось. Номожет, и не понадобится. Вот когда не казнят боярышню Мышкину, Михайла с ней и разберется. А покамест… Может, еще и повесят? Борис не гневлив, но такое нельзя спустить с рук, чтобы в палатах царских всякая дрянь людей травила… Подождет Михайла, он ждать умеет, и сундучок с камешками самоцветными тому подтверждение. Подождет… * * * Бояре себя долго ждать не заставили, мигом к государю явились, Борис тоже их ожиданием томить не стал. – Заходите, бояре, разговор у нас горький будет. Дочерей ваших отравить пытались. Повезло – вовремя яд заметили да спасти девушек успели. – Как?! – Кто?! Не похожи внешне были Петр Семенович Васильев и Кирилл Павлович Орлов. Ничем не похожи. Один длинный да тощий, второй маленький и круглый. Первый весь оброс, хоть ты лешего с него рисуй, второй лысый, ровно коленка девичья. Васильев весь раззолочен, обряжен пышно, посмотришь – зажмуришься. |