Книга Полукровка, страница 35 – С. И. Вендел

Сорча поджала губы, обеспокоенная осознанием этого.

Его мать была схвачена и продана оркам?

Что с ней случилось?

Боль в голосе Орека эхом отозвалась в ее сознании, и она вздрогнула. Возможно, она не хотела знать.

Какова бы ни была ее судьба, это объясняет, почему он помог Сорче. Она пыталась найти способ спросить его мягко, нуждаясь в том, чтобы самой разобраться в этом.

Резкий, печальный вскрик привлек ее внимание. Впереди нее Орек остановился, навострив уши при этом звуке.

Еще один тихий вопль эхом разнесся среди деревьев, и сердце Сорчи снова сжалось. Безошибочно можно было узнать крик детеныша животного, попавшего в беду.

Эти крики терзали ее, но она была удивлена, когда Орек двинулся в новом направлении, следуя за звуком. Она побежала трусцой, чтобы не отставать, крики становились громче по мере их приближения.

Возле следующего дерева они обнаружили маленькое серенькое тельце, извивающееся на лесной подстилке недалеко от раскидистого дуба. Орек издал горлом звук, не ворчание или фырканье, что-то более мягкое.

Она с удивлением наблюдала за ним, когда он осторожно приближался к маленькому существу.

— Это дитя енота, — сказал он.

Сорча подошла к нему сзади, чтобы посмотреть на бедное создание. Ему было, наверное, несколько недель от роду, глаза были открыты и широко смотрели на них сквозь черную маску. Он не шевелился перед лицом более крупных животных, но его маленькое тельце дрожало от ужаса.

С очередным тихим гудением Орек обошел дерево и нашел дыру расположенную так высоко, чтобы ему пришлось встать на цыпочки, чтобы заглянуть внутрь.

— Там логово, — сказал он. — Еще щенята, но здесь нет матери. Должно быть, он выпал.

И без того маленький, щенок казался крошечным в его огромных зеленых руках, но он держал его с предельной нежностью, поворачивая, чтобы рассмотреть. Густые брови нахмурились.

— Что? — прошептала она, придвигаясь еще ближе.

— У него сломана лапка.

Действительно, она видела, как щенок неловко держал переднюю правую лапку в стороне от них.

— Можем ли мы вправить ее и вернуть его к братьям и сестрам?

— Он не сможет ходить, если мать перенесет логово. И даже если она этого не сделает…

Сорча снова поджала губы, чувствуя боль в сердце. Она знала, что иногда так бывает. Милосердие — это усыпить лошадь, даже жеребенка, если она ранены и больны. Она никогда этого не хотела, но это лучший выход, чтобы они меньше страдали.

Вопрос о том, что они должны делать, застрял у нее в горле.

С гримасой Орек взял маленькую ножку щенка между пальцами и быстрым движением вправил кость. Щенок взвыл от боли, и Орек издал успокаивающие звуки, поглаживая маленькое тельце.

Когда щенок немного успокоился, он оттянул на груди плащ и положил енота между кожей и своей туникой. В тепле, но в обездвиженном состоянии, нос малыша подергивался и издавал писк, но он не пытался освободиться.

Рот Сорчи открылся от изумления, но с ее губ не сорвалось ни слова.

— Я позабочусь о нем, — сказал он. — Возможно, смогу вернуть его позже. Они быстро исцеляются.

Она моргнула, глядя на него, но, наконец, кивнула. Румянец снова окрасил щеки Орека, когда он вел их обратно по первоначальному пути через лес, засунув щенка за пазуху.

Сорча не могла не задаться вопросом, что чувствовал орк, заполучив двух бездомных почти за столько же дней.