Книга Зачарованная, страница 68 – Сильвия Мерседес

Дети-тролли. Наверное. Столь же уродливые, как и их взрослые собратья. Но в то же время довольно милые, с их большими глазищами и крохотными многогранными зубками. Они непрерывно лепечут, и в общем потоке их слов выделяется одно: «Сис! Сис! Сис!»

Один из малышей снова лезет на окно. Другие два хватают его и тянут назад под его вопль: «Сис!» По трем лицам ручьями текут огромные слезы, которые, падая на пол, собираются в лужи.

Что, во имя семи богов, мне делать? Я озираюсь, пытаясь понять источник их страданий. Рейфов тут точно нет. Во всяком случая, я их не вижу. Может, их расстраивает что-то за окном? Но что?

Один вдруг поворачивается и смотрит на меня полными слез белыми глазами. Мы замираем – я и чудище – глядя друг на друга.

Затем уродливое лицо малыша расплывается в широкойулыбке, обнажающей ряд сверкающих зубов с дырками между ними.

– Мар! Мар! Мар! – кричит тролль и, как животное, бежит ко мне на всех четырех.

Я храбрюсь, давя в себе желание развернуться и дать деру. Это ведь всего лишь ребенок – даже стоя во весь рост, он едва доходит мне до колен. Он подкатывает ко мне каменным комком и цепляется за подол юбки.

– Хорар тах лорат, мар! – со всей силы тащит он меня за юбку к окну.

Другие троллята умолкают, уставившись на нас. Маленький, с глазищами чуть ли не на все лицо, прячется за тем, что побольше. Вся троица напоминает одинаковых складных кукол, отличающихся друг от друга только размером. Для меня они на одно лицо. За мою юбку цепляется самый маленький. Большой ростом мне по грудь, а средний – по пояс. Но все трое поразительно широкие, как живые кирпичи.

– Хорар тах лорат! – лепечет маленький. – Мар, мар! Хорар тах!

– Да иду я, иду, – отвечаю я, позволяя ему тащить себя к окну. На секунду сердце екает: не вытолкнет ли меня малыш из окна? Я пытаюсь притормозить, но ручонки малыша невероятно сильны. Мне становится по-настоящему страшно.

Я бросаю сверток с вещами и, вытянув руку, хватаюсь за оконную раму. Желудок ухает вниз при взгляде в разверзнувшуюся внизу головокружительную пустоту. Эта часть дворца возвышается над землей этажей на пять, если не больше. По венам растекается ужас, и я вцепляюсь в раму мертвой хваткой.

– Сис! Сис! Сис! – плачет малыш, держащийся за мой подол. Он перестал меня тянуть и лишь слабо дергает ткань, отчаянно указывая куда-то.

Я огромным усилием воли беру себя в руки и смотрю в направлении его ручонки.

Перед моим взором выгибается ряд аркбутанов – каменных опор из многочисленных арок, поддерживающих крыло дворца. Часть из них резко уходит вниз, а часть – высоко взлетает вверх. Одна арка находится прямо передо мной, сразу под подоконником. Она плавно изгибается, но идет до самой дальней опорной колонны. По ней можно было бы пройти, не будь она настолько пугающе узка.

Моргнув, приглядываюсь. В дальнем конце арки сидит темная сгорбленная фигура. Горгулья. Видны ее шипастая спина, распростертые крылья и длинный каменный хвост, вырезанный так, будто он обвивает опору.

По шипам горгульи карабкается кто-то маленький и бледный. Еще один ребенок.

– Сис! – хнычет тролленок у моих ног.

Ребенок на спине горгульиоглядывается через плечо.

И я забываю, как дышать.

Она потрясающа. Сногсшибательно потрясающа. Меня поразила внешность грозного капитана троллей, но ее красота ничто по сравнению с совершенством этого нежного миниатюрного создания. Черты лица девочки настолько прекрасны, даже несмотря на раздраженно нахмуренные брови, что при виде нее можно расплакаться от счастья. Она белоснежная, от макушки до пяток. Белоснежная и сияющая, как звезда. И полностью обнаженная.