Книга Мой слуга Тень, страница 169 – Варвара Корсарова

Разговор состоялся в неудобном месте – в гардеробной, куда Ирис забрела в поисках утюга, чтобы привести в порядок платье для куклы-принцессы.

Дворецкий чистил щеткой костюмы Даниэля с таким важным видом, словновершил государственные дела – даже страшно его беспокоить.

Он не подпустил хозяйку к утюгу, но забрал все кукольные платья и пообещал выгладить их и заштопать.

– На спектакль приду, если получится, – он с сожалением качнул головой. – У меня назначена важная встреча с представителем банка по поводу… моих вкладов.

– И о чем вы будете беседовать? – Ирис старалась говорить небрежно.

– О том, как мне следует распорядиться сбережениями.

Ирис все больше волновалась: ответ Рекстона вернул ее подозрения. Дворецкий же казался невозмутимым.

Ну еще бы: он ведь не влюблен в нее! Он переживает за ее успех, но не видит себя рядом с ней в будущем. Ирис – отдельно, а он отдельно… Вот почему он беспокоится о вкладах – он хочет уйти из «Черного дуба», отправиться, наконец, в свободное плавание.

Впрочем, бесполезно пытаться угадать, какие мысли бродят в его голове. Скорее всего, они не совпадают с теми, что захватили Ирис. И чувства, которые он испытывает к ней, непохожи на те, что она испытывает к нему. А значит, ничего у них не получится…

– Ни пуха ни пера, Ирис. Уверен, после твоего представления ты обзаведешься верными поклонниками своего таланта, – сказал он напоследок.

– К черту! – ядовито бросила Ирис, вложив в традиционный ответ куда больше, чем обычно подразумевается.

Ирис не узнала трактир «Хромой гонец», когда переступила его порог. Хозяин заведения сдвинул столы, освободив больше места под сцену, занавесил окна и устроил нечто вроде рампы – повесил несколько мощных светильников, а скамейки у стен щедро утыкал свечами.

– Народу придет много, – обрадовал он Ирис. – Учитель нарисовал плакаты и развесил в деревне, а моя жена напечатала на машинке рекламки, я раздавал их посетителям. Ожидается аншлаг!

– Прекрасно, спасибо! – слабо ответила Ирис, холодея от новой волны страха.

Но скоро она успокоилась. Трактир стал необычайно уютным. Милое, камерное помещение, пропахшее специями, воском для мебели и хорошим табаком. В нем чувствовалась респектабельность, в нем жили традиции.

Ирис надеялась, что ее спектакли станут одной из этих традиций.

Финеас принялся колдовать с освещением, подкручивать и настраивать лампы. Ирис скрылась за ширмой, которую изготовила из старых ковров, и еще раз проверилареквизит.

– Ну, милые мои, мы покажем им прекрасное шоу. Не подведите! – обратилась она вполголоса к куклам, как у нее водилось перед спектаклем.

Но впервые ее друзья из папье-маше не ответили. Ирис с любовью посмотрела на них и вздохнула.

Они не живые. Но и не бездушные предметы. Эти куклы – продолжение ее самой, воплощение ее таланта. Но ей больше не нужны игрушечные друзья. Она переросла свою чудаковатую привычку беседовать с куклами.

В зале послышались голоса. Ирис не удержалась: прильнула к щелочке в ширме посмотреть, как идут дела.

Зрители прибывали, и скоро зал трактира оказался набит битком. Хозяину пришлось принести несколько складных столиков и стульев.

Спектакль предполагался детский, но явились на него семьями. Дети ерзали и смеялись за столами, взрослые заказывали для них угощение и себя не забывали.