Книга Искательница бед и приключений, страница 86 – Варвара Корсарова

Мы с трудом поместились в тесной комнате. У стен стояли каменные ящики, закрытые плитами.

– Интересно, что там? – спросил Озия, взволнованно щурясь в сумерках – очки он потерял. – Золото, сокровища?

Он вопросительно глянул на меня. Я покачала головой. Мой Дар ничего не говорил.

– Посмотрим, – Иверс всучил мне факел. – Аджиб, помоги. Чертовски досадно, что приходится нарушать археологический контекст.

Мужчины уперлись в край. Надавили, крякнули, плита скрипнула и сдвинулась.

Факел с шипением погас. Химического пламени хватило ненадолго. Профессор зажег второй и заглянул в ящик.

– Тут кое-что ценнее сокровищ. Погребальные принадлежности!

– Чем это они ценнее? Пригодятся, чтобы похоронить нас достойно? – взвизгнула измученная Эвита.

– Пеленальные ткани и папирус. Послужат топливом. Горшки со смолой или битумом. Скребки и ножи. Расщепим крепь и изготовим факелы. В священных чашах вскипятим воду.

Мы быстро взялись за дело.

Ткань за века спрессовалась и иссохла, но не потеряла горючие свойства. Костер решили развести снаружи, чтобы не задымлять комнату.

Мы вышли в коридор и застыли, неприятно пораженные. Прохода в пещеру больше не было. Он бесшумно закрылся, пока мы возились в камере. Перед нами поблескивала гладкая стена.

– Ничего страшного, – ободряюще сказал Иверс. – Все равно в пещере нам делать нечего. Теперь только вперед.

– Зачем зодчие устроили замок с загадкой? – недоумевал Озия, раздирая полотнища.

– Полагаю, вход и загадка – нечто вроде обряда инициации. Проверка на храбрость и сообразительность.

– А еще проверки будут, как вы думаете?

Иверс пожал плечами и обменялся со мной взглядом. Мы оба понимали – испытание вряд ли окажетсяпоследним.

Он достал коробок и разжег костер. Древние тряпки горели жарко, почти без дыма. Иверс разложил возле огня кусочки бекона и раскисшие галеты.

Мы вернулись в камеру, профессор запустил руку в ящик и достал бронзовую чашу.

– Наберем воды из колодца.

Он протянул чашу мне, но тут же отдернул руку. Вздохнул, мягко провел пальцами по выбитым на боках символам.

– Какое варварство – кипятить воду в древнем артефакте. Мы его даже не датировали и не описали.

– Не время для научной щепетильности! – я потянула чашу на себя, но профессор не сразу ее отдал, пришлось немного побороться за артефакт.

– Джемма, а ведь твоя выпускная работа была посвящена именно вотивным* чашам.

– Ну да, – я поморщилась, а Иверс развеселился.

– Ты подробно описала, как родственники снабжали усопших всем, что им понадобится на пирах в загробных чертогах. И сделала неожиданный вывод, что древние амиритяне были те еще пьяницы.

– И разве я была не права? Их погребальные курганы доверху набиты бочонками и бутылками с вином, штопорами и вот такими вот чашами для хмельных напитков. Чтобы усопшие могли и в послесмертии предаваться разгулу.

– И главный твой вывод был в том, что именно невоздержанность и сгубила цивилизацию амиритян.

– Нормальная теория, не хуже других. Желаете вновь вступить в научный спор? Не стоит, профессор. Ведь на этот раз я могу и не сдержаться, а в руке у меня тяжелый артефакт.

Иверс в притворном ужасе поднял ладони.

– Тогда лучше промолчу.

Я удовлетворенно хмыкнула.

Мы вернулись в коридор и осторожно заглянули в ближний колодец – квадратное отверстие два на два локтя. Поверхность потока бурлила далеко от края.