Книга Год Дракона, страница 172 – Вадим Давыдов

Он всегда получал всё, что хотел. А хотел он вовсе не так много, и никогда не гонялся за женщинами: он был слишком для этого занят, и слишком хорошо знал: его женщинысреди них нет. И всегда рядом был верный Гонта, который так незаметно и так трогательно заботился не только о его физической безопасности, но и о его здоровье, душевном и телесном. Потом была Марта, к которой он успел по-своему привязаться. Он знал за собой это свойство – чувствовать привязанность к женщине, с которой занимался любовью, совершенно недопустимое в его положении. Гонта, верный друг, – один из первых, кто встал рядом с ним и прошёл через всё, – регулировал и это. Они никогда ничего не обсуждали вслух, но всё происходило так, словно было выжжено раз и навсегда белым огнём на чёрном огне. Нормально, привычно. Удобно.

Пока не появилась она.

Он набрал полные лёгкие тёплого ночного воздуха, пахнущего Африкой, – лениво качающимся океаном, саванной, джунглями, пустыней, – всем сразу, – и ему стало легче. Конечно, ему стало легче. Он был всего лишь человек, а Макимбе была такой чудной, ласковой обезьянкой, пахнущей остро и сладко, – ему стало легче, и он едва не возненавидел себя за это.

* * *

Квамбинга ещё не спал, – работал. Как все, кого он создал в этом мире. Создал из крови, из праха, из ничего. Увидев Дракона, охрана молча расступилась, низко склонившись, и распахнула двери. Император поднялся из-за стола ему навстречу, и горечь печали промелькнула в его огромных, лиловых, как африканская ночь, глазах.

Майзель подошёл к нему и сильно нажал на плечо, усаживая Квамбингу назад в плетёное из раттана кресло, и сам уселся на стол, не заботясь, как обычно, ни о каких церемониях и условностях.

– Выдай её замуж, Квамбинга, – голос Дракона прогремел, отражаясь от стен и потолка, и чёрный гигант опустил голову. – И сделай это быстро. Слышишь?

– Она не понравилась тебе, – вздохнул император. – Конечно, куда ей, дикарке из Намболы, до искушённых в любви белых женщин. Мне жаль, Дракон.

– Я прослежу за тем, как ты устроишь её судьбу, – Майзель взял Квамбингу за подбородок, приподнял его голову и смотрел ему в глаза до тех пор, пока император не зажмурился. – Она чудная девочка, онане виновата. Не вздумай обидеть её, Квамбинга. Я многое прощаю тебе за твою преданность нашему делу. Но если обидишь её – я не смогу любить тебя, как прежде.

– Я позабочусь о ней. Клянусь нашей дружбой и моей любовью к тебе, – ни один волос не упадёт с её головы. Я хотел, чтобы…

– Я знаю, дружище, – Майзель положил руку на плечо императора и, сильно сжав его, встряхнул. – Я знаю. Но пусть случится, чему суждено.

А чему суждено, подумал он. Я – не знаю!

* * *

Елена встала с саднящей головной болью, приняла прохладный душ, и её немного отпустило. Она накинула на себя махровый халат, выпила, морщась, ещё одну таблетку, – и услышала стук в дверь.

– Кто там? – по-английски спросила Елена.

– Свои, – по-чешски ответил Майзель. – Можно?

– Заходи.

Он вошёл и остановился на пороге. Ни тени усталости, ни тени сомнения не было на его лице. Только глаза выдали его с головой, – жуткий огонь полыхал в них, казалось, освещая всё вокруг неподъёмным, давящим светом.

– Помочь тебе одеться? Мы вылетаем через час.

– Спасибо. Я сама справлюсь.

– Ты уверена?