Книга Год Дракона, страница 139 – Вадим Давыдов

– Хорошенького же ты мнения о наших профессионалах, – усмехнулся Майзель. – Ты считаешь это дурацкой жалобой? А я – наглой демонстрацией. В Австрии, не присоединившейся в Короне, они, несомненно, добились бы серьёзных уступок, – вон, в Англии женщины-полицейские уже получают хиджабы вместе с обмундированием. А у нас они получили вместо уступок предписание покинуть территорию Коронного Союза в течение суток.

– Куда?!

– К чёрту! – рявкнул Майзель. – Им не нравится, когда наши женщины ходят в блузках с короткими рукавами? Их сопливым недоумкам – будущим шахидам – западло выполнять заданные учительницей-женщиной домашние упражнения, ведь она не мужчина? Их оскорбляет распятие на стене классной комнаты? Может, нам взорвать Святого Стефана^[33], чтобы расчистить им местечко под минарет?! Или выбить все окна, потому что они напоминают им кресты?! Не нравятся наши порядки – вон. Хотят жить среди нас спокойно и безопасно – пусть соблюдают правила, и не смеют требовать переписать их под себя! Это их, якобысвященные и неприкосновенные, традиции не позволяют им по-человечески жить, и они бегут оттуда – сюда, а потом заявляют: нас много, уважайте наши обычаи! За что, можно поинтересоваться?! Это не мы к ним, а они к нам приехали, так пусть ведут себя соответственно. Не две или три жены, а одна. Нельзя убивать дочерей, если они не хотят выходить в четырнадцать лет замуж за племянника двоюродной сестры главного абрека соседней деревни твоего прадедушки. Нельзя начинать вопить в половине пятого утра с пожарной каланчи, потому что дети спят. Не нужно напяливать бурку на жену – здесь не Буркистан, а Корона, здесь молоденькая девушка одна-одинёшенька проедет страну из конца в конец, и никто не посмеет не то, что тронуть – косо на неё посмотреть! Нельзя вырезать девочкам половые органы, называя это борьбой за нравственность. Нельзя резать живого барана прямо на лестничной клетке в подъезде – и в ванной тоже нельзя! Нельзя устраивать уличные шествия и лупить себя и детей саблями по голове, обливаясь кровью, – кроме всего прочего, это негигиенично и отвратительно выглядит. Нельзя курить гашиш и опиум, – у нас это не принято, и нам плевать на их этнографический колорит. Нужно знать язык так, чтобы учиться и работать, а не сидеть целыми днями в кофейнях. Если они ничего не умеют, мы отправим их чинить дороги и строить мосты. Нам плевать, если «мужчины» считают это унизительным. Нельзя селиться компактными общинами – это мешает нам контролировать выполнение наших условий. Нужно бриться и улыбаться, ходить к врачу и учить детей в школах, рожать в больницах, а не в чулане, носить одежду, подобающую климату и эпохе. Ах, да, чуть не забыл: нельзя захватывать нас в заложники и убивать, требуя оставить их в покое. Мы не оставим их в покое. У них есть три варианта: стать добропорядочными гражданами нашей державы, убраться назад, к себе, в нищету, на гудящую мухами помойку, или сдохнуть. Это Европа, это наследие Цезаря Августа и Византии, Арконы и Священной Римской Империи. Это колыбель устремлённой в космос цивилизации. Это принадлежит нам – не им. На вечные времена. Dixi^[34]!

– Только наследие это, похоже, выморочное^[35], – с горькой усмешкой возразила Елена.

– Могло бы стать таковым – если бы не мы! А теперь – пустомели, фанатики и дармоеды – на выход, с вещами!