Книга Консультант для дознавателя-аристократа, страница 48 – Вероника Воронина

Проснулась, когда солнце уже уверенно пробивалось сквозь решётки на окне. В доме было подозрительно тихо, а Юнчжи, судя по всему, уже ушёл. С одной стороны — облегчение. С другой — я опаздывала.

Чайный дом уже начинал жить своей ранней жизнью, когда я прибежала, тяжело дыша и проклиная свои широкие штаны и деревянные тапочки.

Госпожа Ли Хуа посмотрела на меня с тем самым взглядом, который есть только у женщин, когда-то имевших империи и троны, а теперь держащих власть в фарфоровых чашках и шелесте шёлка.

Я молча поклонилась.

Покаяние принято.

Рабочее утро в чайной — это не просто уборка. Это ритуал.

Прежде чем появится хотя бы один гость, всё должно быть идеально.

Я промыла бамбуковые жалюзи — чтобы солнце, проникающее сквозь них, ложилось полосами на циновки и не било в глаза.

Потом — начался обряд очищения.

В каждый зал я входила с горящими благовониями из сандала, жасмина и полыни. Считается, что они очищают не только воздух, но и мысли тех, кто придёт на чай.

Комнаты тщательно проветривались, затем каждая утварь промывалась — дважды.

Сначала тёплой водой с каплей рисового уксуса — для удаления старого аромата, затем — чистой, ледяной.

Госпожа Ли Хуа утверждала, что запах вчерашнего чая может исказить суть сегодняшнего разговора. И я ей верю.

В уголке кухни я перебирала купажи, как алхимик, выискивающий правильные пропорции:

Белый чай с лепестками сливы для тех, кто пришёл заключить мир.

Зелёный с засахаренным имбирём — для деловых встреч.

Оолонг с сушёным личи — для одиноких господ, ищущих вдохновение или развлечение.

Я наклеивала шелковые ленточки на каждую коробочку, на память проговаривая легенды:

О том, как император Тан собирал первый жасминовый чай на рассвете с чистыми руками.

О том, как один старик отказался от власти и ушёл в горы, чтобы жить с единственным чайным деревом, считая его женой своей души.

Я кипятила воду — до шелеста, не до бурления.

Это важно: в древнем трактате "Чайное Искусство Цзин" было сказано, что идеальная температура — это «звук ветрав соснах».

И правда, если прислушаться — чайник поёт.

Я разложила чашки: пиалы с голубоватым краем для женских бесед, тёмно-зелёные — для утренней медитации, и чёрный фарфор — для вечерних философов.

Каждая чашка была своего рода декларацией.

К тому времени, как первые гости вошли в главный зал, я уже пахла, как ящик с благовониями и тряпками. Волосы сбились в причудливый узел, руки были влажные, но…

Я была готова.

Идеальный день в чайной — это когда никто не замечает, как ты существуешь.

Но ты всё слышишь. Всё видишь.

И учишься.

Сегодня вечером — голубой зал.

И я должна быть тенью.

До вечера оставалось несколько часов.

И тишина вокруг меня была… слишком громкой.

Юнчжи куда-то ушёл по делам. Я — «на смене» в чайной. Никто ничего не заподозрил.

А я сидела в кладовке между ящиками с зелёным чаем и рисовой бумагой и мысленно перебирала план побега.

Если сегодня что-то пойдёт не так — я должна уйти.

Восточные практики скрытного ухода оказались… вдохновляющими.

Я порылась в архиве артефактов и нашла заметки, сделанные ещё в первом веке Империи Юан.

Как оказалось, ещё во времена династии Цзяо существовала целая каста "тяньцзе" — «разрезающих небо». Это были скрытые агенты, которых направляли в чужие дома, монастыри, гаремы и дворцы. Они жили под чужими именами, иногда годами.