Книга Все только начинается, страница 48 – Антонина Циль

«Лонтхеймский маяк» выходит довольно редко, люди довольствуются центральным телевидением и сплетнями.

Сколько интересного можно разместить на двух печатных листах? Много, очень много. Новости о помолвках и грядущих бракосочетаниях, некрологи, интервью, рецепты, муниципальные события и самую малость «желтушки» из светской жизни знаменитостей, разумеется, не переходя границ приличного и сохраняя адекватность подачи материала.

Аня уже сейчас могла бы навскидку заполнитьпо крайней мере один лист. Взять хотя бы предстоящее мероприятие в порту. Конечно, приедут репортеры из «Маяка» и, возможно, из столичных газет. Но кто напишет в центральной прессе о том, что будет происходить после отъезда журналистов? А ведь это самое захватывающее. Скандалы, интриги, расследования всегда в теме.

Или, к примеру, прошлое, весьма знаковое заседание мистресс-клуба. Небольшой, аккуратный инсайд был бы, несомненно, интересен горожанам. Кто что сказал, и как выглядела шляпка главной модницы Лонто-хейма.

— Кому принадлежит здание и оборудование? — спросила Анна у Ольфреда.

— Наследнику бывших владельцев, Хуго Гранту. Он фермер, и ему плевать на дело предков. Пока он довольствуется скромной арендной платой, которую мы исправно передаем каждый месяц, но если дела типографии пойдут еще хуже, он выбросит прессы и отдаст дом в аренду заготовщикам кормов для скотины, — Ольфред Дюсс развел руками, его лицо еще больше сморщилось.

— Как мне его найти, этого Хуго? — спросила Анна.

— Хотите выкупить типографию у Хуго? — недоверчиво спросил Ольфред.

— Для начала встретиться и узнать о его ближайших планах, — выкрутилась Аня.

Сама-то, в мечтах, она уже видела мини-издание «Сплетник Лонто-хейма», ну или «Актуальное сегодня», если проявить полную серьезность (по своему блогерскому опыту Анна знала, что серьезное всегда продается хуже). Вечером в печать – утром на прилавках аптек и киосков.

Наполнение? Да вот же оно, повсюду вокруг. Далеко ходить не нужно. Чего стоят местные старики, работающие в типографии, ходячие энциклопедии печатного дела, свидетели прошлого века и минувшей войны.

Но также по опыту Аня понимала, что от «планов громадье» к реальной отладке сложного механизма выпуска газеты – путь долгий. И его не проделать без достаточного капитала.

Ольфред записал адрес фермера на клочке пожелтевшей бумаги. Уходя, Анна с грустью оглянулась на цех. Старые кадры – это хорошо, это опыт и мудрость. Но это также ревматизм, одышка и забывчивость.

По дороге домой Анна вдруг поняла – они с Горгом проезжают мимо места убийства Тины Брибс, дочери рыбака. Она попросила остановить машину.

Горг вышел вместе с ней и замялся, поправляя очки:

— Тоже хотите осмотреть капище?

— Тоже?

— Здесь иногда бывают курортники, — пояснил парень, указывая вверх. — Местные зарабатывают начеловеческом любопытстве и водят их поглядеть на место убийства. Только ведь там нет ничего интересного, одни руины. Полиция засыпала подземелье, а кроме него и смотреть не на что.

— И все же я бы взглянула. Я очень любопытная.

Анна ослепительно улыбнулась Горгу, взмахнув ресницами, тот густо покраснел и втянул голову в плечи. Люк, конечно, не одобрит прогулки к месту черного ритуала, но ведь можно ему не говорить.

Однако наверху, на склоне, действительно не осталось никаких следов преступления. Аня разочарованно осмотрела руины старой часовни, похожие на торчащий из земли гнилой зуб. Ступеньки, ведущие куда-то вниз, были завалены землей и камнями.