Книга Истинная: Вишневый Сад Попаданки, страница 94 – Инесса Голд

Но голова её мотнулась безвольно, как у сломанной куклы.

— Не уходи... — я уткнулся лбом в её грудь, пряча лицо в складках грязной, пахнущей гарью рубашки. — Пожалуйста. Не оставляй меня здесь одного. Не в этом холоде.

Я выл. Беззвучно, стиснув зубы до скрежета, но внутри меня выл тот самый Зверь, который нашел пару и тут же потерял её.

Тьма в моей душе, которую Алиса разогнала своим светом, начала возвращаться. Но теперь это была не просто холодная пустота. Это была черная дыра горя.

— Забери мою жизнь, — шептал я в дерево, в землю, в небо. — Кто-нибудь. Любой бог. Любой демон. Заберите меня. Верните её.

Никто не ответил. Небо над «Черным Утесом» было пустым и серым.

Вокруг нас начали собираться люди.

Я слышал их шаги. Тихие, неуверенные.

Даррен. Брам. Солдаты. Служанки.

Они подходили и вставали кругом. Никто не смел подойти близко. Они боялись нарушить мое прощание. Они видели, что Герцог сломлен.

С неба начал падать снег.

Редкий, тихий, пушистый. Он падал медленно, торжественно, как саван.

Снежинки ложились на черные ветки мертвого дерева, на мою спину, на лицо Алисы. Они не таяли на её коже.

Она остыла.

Я поднял голову. Мои глаза жгло. Я не плакал с пяти лет. Нас учили, чтослезы — это вода, а вода на Севере замерзает и рвет глаза. Драконы не плачут.

Но сейчас что-то горячее и тяжелое скопилось под веками.

Я смотрел на её руку — ту самую, левую, с черными венами, которая безвольно лежала на обугленном, выступающем из земли корне «Алой Королевы». На запястье, где раньше сияла серебряная метка, теперь была лишь бледная, чистая кожа.

Связь разорвана.

— Если ты ушла... — прошептал я, и мой голос был тихим, как смерть. — Если ты действительно ушла в Бездну, Алиса... я не останусь здесь. Я заморожу этот мир. Я превращу Империю в ледяной памятник тебе. А потом я найду способ пробить грань миров и достану тебя оттуда.

Горячая капля скатилась по моей щеке. Она обожгла кожу, привыкшую к морозу.

Слеза Дракона. Слеза существа, которое не умеет плакать.

Она сорвалась с подбородка.

Время словно замедлилось. Я видел, как эта прозрачная, соленая капля, вобравшая в себя всю мою боль, всю мою любовь и всю мою нерастраченную жизнь, падает вниз.

Она упала не на лицо Алисы.

Она упала на черный, мертвый корень дерева, которого касались её пальцы.

Я ждал, что слеза замерзнет, превратившись в ледяную бусину.

Но она не замерзла.

Она коснулась обугленной древесины и впиталась в неё с тихим, едва слышным шипением.

Пш-ш-ш...

И в этот момент, в этой абсолютной, мертвой тишине, мне показалось, что земля под моими коленями дрогнула.

Едва заметно. Словно где-то очень глубоко, в самом сердце планеты, кто-то перевернулся во сне.

Я замер, боясь дышать.

Мертвые не возвращаются. Сожженные деревья не растут.

Но я смотрел на то место, куда упала моя слеза.

И я видел, как по черной коре пробежала тонкая, слабая, почти невидимая голубая искра. Не зеленая, как магия Алисы. А голубая. Моя.

Но она не несла холод. Она несла зов.

— Алиса? — выдохнул я.

И мир затаил дыхание.

Бытие, как оказалось, имеет цвет. И этот цвет — серый.

Не тот унылый, грязный оттенок осеннего неба над промзоной, который я помнила из прошлой жизни. И не цвет камня стен «Черного Утеса». Это был абсолютный, бархатный, обволакивающий серый. Цвет покоя. Цвет отсутствия боли.