Книга Караул! Яга сбежала!, страница 47 – Елена Артемова

Закрыв заслонкой устье печи, поинтересовалась у своих помощников:

— А долго ждать-то? Как мы поймем, что пора?

Потому что дажетам, где лежал малыш, температура высока — это раз, а два — запас кислорода весьма и весьма ограничен. И это меня очень беспокоило.

— Как заголосит, так пора.

И мы ждали. Пять минут, десять, пятнадцать? Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем раздался крик ребенка.

Наперегонки мы рванули к нашему «пирожку». Чумазый в саже, остатках лекарства, он истошно орал, требуя… Чего? Наверное, есть? А может, мамку звал.

Не обращая внимания на плач, обтерла тряпкой, смоченной в воде, маленькое тельце, с удивлением отмечая, что жуткие нарывы превратились в бледные пятна. А дыхание выровнялось и уже ничем не отличалось от здорового.

— Фух, — вытирая пот со лба, устало вздохнул Феня, — управились.

— Ага, — лаконично согласилась Микоша. Она опустилась прямо на пол у печки, прислонившись к дровнику. — Сил нет.

— Как же ты меня напугал, — улыбнулась я малышу.

— Кто хоть там парень, али девка? — поинтересовался домовой, забираясь на скамейку.

— Мальчик, — ответила я. — Вон какой богатырь будет, — я потрепала его за щеки, и малыш затих, уставившись на меня своими серыми глазами. А потом заорал еще сильнее прежнего.

— Феня, присмотри за ним, я мать позову.

Сделала первый шаг от стола и поразилась: ноги словно свинцом налиты, еле передвигаются. И вроде идти до порога от силы шагов двадцать, но это расстояние казалось непреодолимым. Да еще голова гудит, словно медный колокол. Это ж сколько сил из меня высосал обряд? А ведь я ничего особо сложного и не сделала, но иду с огромным трудом. Сейчас бы спать завалиться, и даже плевать, что проснусь я в чужой постели.

В таких мыслях я доползла до дверей и кликнула дождавшуюся на улице женщину. Та пулей взлетела по ступеням и исчезла в избе. Сынишка остался дожидаться у крыльца. А я двинулась в обратный путь, который дался мне еще сложнее.

Когда я, наконец, доползла, мать уже успокоила малыша и кормила, сидя на каржинке. Оба домовых исчезли из виду, только колыхающаяся занавеска на печке давала понять, где они спрятались.

— Где матушка Ягиня? Поблагодарить хочу, — увидев меня, спросила женщина.

— Как тебя зовут? — спросила я вместо ответа.

— Прасковея.

— Вот что, Прасковея, я у вас теперь Яга, временно, — добавила поразмыслив.

Тетка охнула, покрепче прижала к себе малыша и приняласьрассматривать меня.

— Что? Не веришь? — стало даже обидно. Я тут детей спасаю, а мне не верят. — Да я это, я.

Обернувшись по сторонам и убедившись, что вокруг кроме нас с ней, никого нет, она, видимо, решила, что я не вру. Отложив сына, бухнулась на колени и принялась по новой бить поклоны причитая:

— Матушка, благодетельница, спасительница.

С каждым новым словом она подползала все ближе и ближе, пока наконец не уцепилась за край моего сарафана и не начала его целовать.

Ну это уже слишком. Я не привыкла к таким почестям. Мне бы и простого спасибо было достаточно, о чем я честно сказала, пытаясь ее поднять. Но тетка попалась из упрямых и категорически не желала сдаваться.

— А ну, встать! — по-армейски рявкнула я. И это сработало. Прасковея вскочила на ноги.

— Скажи, чем отблагодарить тебя? — спросила она.

Задумалась, что с нее взять? Судя по скромной одежде и босым ногам, семья ее живет небогато. Навряд ли есть лишняя монета.