Книга Караул! Яга сбежала!, страница 44 – Елена Артемова

— Как есть? — удивленно воскликнул Феофан.

— Что значит «был»? Помер, что ли? — уточнила Микоша.

Пришлось рассказать, что я увидела накануне своего попадания сюда. Как подло поступили два самых близких мне человека. Воспоминания нахлынули так ярко, что я словно заново пережила тот момент. На душе стало грустно, понуро опустила голову и отвернулась к окну, чтобы никто не увидел слез в глазах.

— Ягодка моя, ну? Ты чего? Хочешь, давай на них порчу наведем? — спрыгнул с кровати Феофан и направился ко мне.

— Али зелье приворотное сварим? — позабыв, что мои обидчики далеко, предложила Микоша, кряхтя слезая с печи.

Оба домовых подошли одновременно с разных сторон, довольно ловко забрались на подоконник и нерешительно замерли, не зная, что им дальше делать. Сталкиваться с плачущей Ягой, очевидно, никому из них не приходилось.

По щекам катились слезы, мысль, что я больше никогда не увижу дорогих моему сердцу людей, была невыносима. Вся прежняя жизнь, привычный и понятный мир безвозвратно потеряны? Неужели я не смогу найти дорогу обратно? Даже имея в помощницах премудрую, нам не удалось отыскать зацепку. Есть надежда на Ивана Купалу — загадать желание. Но ведь еще нужно цветок папоротника найти. А это тоже не так просто, как кажется.

Пребывая в своих мыслях, я и не заметила, как Микоша и Феофан, ухватив меня за руки, подвели к столу и усадили на лавку. Домовуха поглаживала мои волосы, напоминая бабушку — та всегда так делала приговаривая: — Поплачь, голубка, поплачь, станет легче.

А Феофан тем временем, чертыхаясь, притащил и поставил передо мной медное блюдо с огрызком. — Молодец, — неожиданно похвалила Микоша Феофана, — это ты хорошо придумал, на-ка вот, девонька, — вложила мне в руку яблоко домовуха, — попробуй, авось поглядишь на то, что дома делается, и сердечко твое успокоится.

Я шмыгнула носом и удивленно уставилась на свое отражение в медном блюде: опухшие глаза, красный нос, челка, прилипшая ко лбу. Ну а что я там должна еще увидеть? Ничего, кроме своей физиономии — уставшей и расстроенной. Попыталась отодвинуть блюдо, но не тут-то было: маленькими, но сильнымиручками Феофан уперся в противоположный край и не дал мне этого сделать.

— Ты яблочко по блюдечку катни, да мысленно представь, кого увидеть желаешь, али место какое, что сердцу любо, — произнес он.

Кого бы я хотела увидеть? Конечно, бабулю, ну и Ваньку тоже, чего тут скрывать. Пусть и последние дни я не сильно о нем вспоминала, хотелось увидеть, как он переживает, страдает, ищет. На Ирку одним глазком тоже бы…

Нерешительно опустила яблоко на блестящую поверхность и попросила: — Покажи мне дом родной, бабушку мою, Варвару Степановну.

Яблочко бодро покатилось по центру, с каждым кругом набирая скорость, мое отражение пошло рябью, и через несколько секунд я увидела крылечко бабушкиного дома. А на двери замок — значит, бабули нет, она уехала в город, оставив свое огромное хозяйство на соседку.

Изображение сменилось на лесную поляну, на которой стоял небольшой отряд. Одетые в ярко-оранжевые жилеты с надписью «ПОИСК», совершенно незнакомые мне люди активно жестикулировали, что-то обсуждая. Увы, но звука при этом не было. Присмотревшись, среди них я узнала Ирку — бледную, осунувшуюся, с синяками под глазами. Похоже, подруга провела не одну бессонную ночь, разыскивая меня по лесу. Как ни старалась, но Ивана я так и не заметила.