Книга Заложница, страница 91 – Элисон Эймс

Внутри у нее всё перевернулось.

«Я люблю его».

Вопреки всякому здравому смыслу, её глупое сердце сорвалось в пропасть любви. Глубже, темнее, опаснее любой расщелины Драгаш-25.

И она не могла пожалеть об этом ни на мгновение.

— Я не спрашивал разрешения раньше, просто брал, — продолжал он, — поэтому спрашиваю сейчас. Позволь мне быть первым?

Её сердце, уже принадлежавшее ему, упало ещё глубже в его руки.

— Я… я не смогу отказать. Но… — Старые страхи охватили её. — А если я ошибаюсь? Что если это не просто боль, а смерть? — У нее перехватило дыхание. — Всегда есть погрешности. Есть шанс, что сыворотка уничтожит не только трекер, но и тело. — Она коснулась его лица. — Я не переживу, если убью тебя.

— Думаешь, я переживу, если умрёшь ты?

— Твои люди нуждаются в тебе.

— И в тебе тоже. Если сейчас не получится, тебе придётся пробовать снова. И снова. Пока не выйдет.

— А если у меня не получится?

— Получится. — Он сжал её руку. — Я верю в тебя безгранично.

Она могла только смотреть, как его губы приближаются, касаясь сначала одного уголка её рта, потом другого. Ему было плевать на любопытные взгляды вокруг — его сила и непоколебимая уверенность проникали в неё с каждым вздохом.

— Ты одна из сильнейших людей, которых я знал. У тебя получится. Я уверен.

Её сердце раскололось.

— Правда?

— Я знаю, ты сделаешь всё возможное. Примешь все меры предосторожности. Дашь нам лучший шанс. — Его пальцы сжали её. — Я не из тех, кто легко отдаёт контроль. Но в твои руки я готов отдать себя скорее, чем в любые другие.

Прикосновения Валдуса всегда заставляли её летать. Теперь же она парила на одних его словах, поднимаясь всё выше с каждым ударом сердца.

Он действительно верил в неё. Видел в ней учёного, способного на это. В ней — существе, которое когда-то сводили к ценности её лица и того, что между ног. Которое превратили в игрушку для извращенца и лишили воли. Но не теперь.

Она думала, его нежелание позволить ей первой испытать сыворотку — от недоверия. Но всё оказалось наоборот. Он доверял ей настолько, что готов отдать судьбу своих людей в её руки.

Она могла быть погребена под тоннами камня, но никогда не чувствовала себя такой лёгкой. Сильной. Свободной.

— Я… даже не знаю, как передать, что значат для меня твои слова.

Он притянул её ближе.

— Мои люди выживут без меня. Я же без тебя не выживу. — Он прижал лоб к её. — Это начинается и заканчивается мной.

Она отстранилась.

«Я же без тебя не выживу».

Ошеломляющие слова. Близкие к признанию в любви — насколько это возможно для такого человека как командир. Потому что для него выживание значило всё.

— Мои родители погибли в песчаной буре, когда я был ребёнком. — Его голос был низким, хриплым, и хотя она не понимала, зачем он заговорил об этом сейчас, ловила каждое слово, жаждая узнать о нём всё. — Я почти не помню их. Только слабый запах — смесь машинного масла и отчаяния. Говорят, мой отец работал на водоочистной станции, пока она не высохла. Не уверен. — Его пальцы сжались. — Я вырос в переполненных казармах для сирот, а в двенадцать меня призвали в армию Совета. Я жил, работал, ел, тренировался с этими людьми. Вырос среди них. Заработал право вести их. Это была хорошая жизнь. Тяжёлая. И я… я так и не научился любить правильно.

Ева отпрянула, его слова неожиданно кольнули где-то внутри.