Книга Целительница из Костиндора, страница 45 – Теона Рэй

– Тряпки порви на полоски, а яйца и известь давай мне.

– Руки сломаны у Мишки, зачем ему… – начал было Георгий, но под моим гневным взглядом сжался. – Я понял, сейчас все принесу.

Я достала глубокую деревянную чашу – ее наверняка использовали для замешивания теста. По крайней мере у меня тоже такая есть, и я в ней тесто на пироги ставлю. Объема достаточно для того, что я собиралась делать.

Георгий приволок мешок извести. Самое настоящее сокровище – несколько лет назад Прокоп ходил в соседнюю деревню, а вернулся только через год, да с целой телегой всякой всячины. Среди прочего была и известь, которую он отдал Георгию, получив от него тушу лося.

Бабушка тогда просила у Прокопа несколько ведер извести в обмен на снадобье от кашля, а он отказал. Надо сказать, что за снадобьем от кашля он потом все-таки пришел и даже получил его, обменяв на свиной жир.

– Яиц не очень много, – сказал Георгий, ставя на стол миску с яйцами. – А сколько надо-то?

– Этого хватит. Мишка спит?

– Еле усыпили. Все плакал и ворочался, запеленать пришлось.

– Двухлетнего малыша с переломами? – Я вскинула голову, ошарашенно захлопав глазами. – Показывай, где он.

Георгий махнулв сторону дверного проема, завешенного простыней. Я мигом оказалась там и заглянула в спальню.

На двух кроватях, выстроенных вдоль стены, спали Меланья и Астап. Мишка занимал третью – у окна. На полу на одеялах сопели ребятишки, все трое: Пашка, Фрол и Игнат.

Я невольно улыбнулась: и впрямь все дома. Не знаю, где они прятались от тумана, но живые и здоровые, а это главное.

– Агафья где? – шепотом спросила я, обернувшись на Георгия.

– Не нашли ее. Пашка был с ней, когда все случилось, но тоже не может сказать, куда она подевалась. Говорит, его от нее отшвырнуло, а потом он в поле убежал. Там, в поле-то, тумана не было.

Я на цыпочках перешагнула через ребятишек, едва не наступила Фролу на руку: лунного света, льющегося через единственное окно, не хватало. Почти не дыша, склонилась над Мишкой. Он спал, но казался скорее мертвым.

Я осторожно взяла сверток с мальчиком – запеленали его на самом деле как новорожденного! Боюсь представить, как он сопротивлялся.

Вынесла тихонько в кухню, и только там он открыл глаза. Заплакал, испугавшись.

– Тш-ш-ш. – Я приложила кончики пальцев к виску ребенка.

Мишка вскрикнул и затих. Магическое тепло, струящееся через мои пальцы, его успокоило. Усыпить не смогу, а вот как ненадолго унять боль, меня бабушка научила. Ни разу не пользовалась этим знанием, а зря: если бы у меня сейчас не получилось, то Мишка бы весь дом разбудил.

Георгий рвал простыню на полосы, как я и просила. Мне пришлось отвлечь его, чтобы передать ребенка.

– Положи его на стол, но свечи и камни не трогай. И следи, чтобы не упал.

– Распеленать?

– Пока нет. Сама сделаю.

Я насыпала в глубокую чашу немного извести и разбила в отдельную миску несколько яиц. Отделила желтки от белков – белки в известь, а желтки оставила. На завтрак пожарят.

Георгий наблюдал за мной встревоженно, но ничего не спрашивал. Я перемешала яичный белок с известью, чтобы получилась однородная кашица. Опыта в лечении переломов у меня тоже не было, но, как говорила бабушка, все когда-то случается в первый раз.

Я распеленала Мишку, шепотом разговаривая с ним, отвлекая. Георгий по моей просьбе поставил на стол чашу со смесью, полученной из извести и яиц, сюда же принес тканевые полоски.