Книга Целительница из Костиндора, страница 38 – Теона Рэй

– Мы не убиваем, – выдержав паузу, ответил один из Безликих. – За нас это делает туман.

– Мне все равно, говорю же, – бросила я.

Я поднялась с топчана, прикрыла простыней вымазанного вонючей кашицей мужчину и повернулась к демонам.

– Сходите со мной в деревню. Я хочу посмотреть, что с ней, и, может быть, найду молока.

Я шла впереди, за мной – Безликий. Второй остался в доме, присматривать за лордом.

Едкий дым почти рассеялся, и теперь я видела разруху на месте Костиндора. Дотла сгорел храм, что деревенские много лет назад построили своими силами. Выгорела крайняя слева улица – там стояли дома Глафиры и Георгия, Митяя и Прокопа. Сейчас на их месте лежали груды почерневших дымящихся бревен.

Пострадал и дом старосты – не сгорел, но покосился. Проломленная крыша вот-вот рухнет от малейшего порыва ветра, а забор рассыпался на дощечки.

Много домов уцелело… если можно так сказать. Стекол не было ни в одном окне, но крепкие стены выдержали натиск разъяренной завесы.

Я брела по дороге, встревоженно осматриваясь. Ни души вокруг. Кое-где еще трещали бревна, пожираемые ленивым пламенем, но в основном пожар уже стих. В воздухе медленно плавали черные хлопья, то оседая на землю, то вновь взлетая в небо от легкого ветерка. Куда ни глянь – повсюду усыпанные пеплом некогда зеленые лужайки.

Никогда раньше я не видела Костиндор таким… мертвым. Бабушка рассказывала, чтомного лет назад такое уже случалось, но я и подумать не могла, что увижу нечто подобное своими глазами.

Вдалеке жалобно завыла собака, заслышав меня или же почуяв демона.

Нужно будет потом осмотреть животных, может, кто-то из них ранен. Чтобы вылечить собаку или кошку, много сил не потребуется, зато благодарности в ответ получу больше, чем если помогу кому-то из соседей.

В носу засвербело от запаха гари, да и глаза начало пощипывать, так что я ускорила шаг. Проверю уцелевшие дома, а уже после, если не найду молока ни в одном, отправлюсь на пастбище.

– Это не воровство, – зачем-то сказала я Безликому, когда свернула в один из дворов. – Мы возьмем всего одну крынку. Многие из этих людей мне должны, и я заберу долг всего лишь молоком.

Безликий не ответил. Его не волновало, что он становится соучастником самого настоящего преступления. Наверное, после того как ты убил часть населения деревеньки, тебе уже неважно, кого обворовывать.

В доме Астапа и Меланьи – а зашла я именно в него – было тихо. Агафья, Прасковья, Астап с Меланьей и их племянник Пашка приходили днем на суд, значит, успели спрятаться в погребе Петра. Или ушли в поле, когда завеса разбушевалась. А может, погибли.

Но вот малышей, Фрола и Игната, они с собой на собрание не приводили. Значит, дети все еще здесь. Дом-то целехонький, ребятишки вряд ли пострадали.

Я потопталась в сенях, привыкая к необычному ощущению, которое возникло, как только я без приглашения переступила порог чужого жилища, и шагнула в кухню.

Здесь тоже никого. На столе остатки завтрака: оладьи и сметана, крынка для молока. В крынку я заглянула, но она оказалась пустой. Точно помню, что у Меланьи с Астапом есть только поросята, которых они приобрели весной, а коровы нет. Значит, если в крынке ни капли молока, то и во всем доме не найти.

Я спустилась в подпол, надеясь, что дети спрятались там и боятся выйти, но не обнаружила их. Прошлась по комнатам – пусто.