Книга Целительница из Костиндора, страница 106 – Теона Рэй

– Инициацию вспять не повернуть?

– Нет. Безликий остается Безликим даже после смерти.

– Как Хари?

– Да, как она.

Если у меня и были надежды, что Риддл отнимет у моей матери место в легионе, то теперь они испарились. Но тогда какое наказание ее ждет?

– Думаешь о маме? – спросил отец, словно и впрямь читает мысли.

– Он ведь ее не убьет?

– Ни за что. Мы не отнимаем жизни друг друга, как люди. Это может сделать только тот, кто нас создал. Мы не вправе решать, кому жить, а кому умереть.

Я дернулась, как от пощечины. Слова отца лезвием прошлись по сердцу, напоминая мне о Кузьме.

Папе я в этом никогда не признаюсь. Я его только обрела, не хочу снова потерять.

– Катарина ответит за свои деяния, – продолжил отец. – Ей предстоит снова пройти через инициацию, но в этот раз наш прародитель будет решать, вправе ли она оставаться в легионе. Если окажется, что ее помыслы все еще чисты, а мы ошиблись насчет нее, то она продолжит жить, как и раньше, если же нет, то он заберет Катарину к себе.

– Так и случится, – заключила я, не уточняя. И так понятно, что маме не выжить в том огненном море. – Не будем о ней говорить. – Я тряхнула головой, улыбнулась. – Будешь навещать меня в Костиндоре?

– Чтоб навлечь на тебя еще больше бед? Не стоит, Анкари.

– Мне плевать, что обо мне подумают соседи. Правда, папа, мне все равно. Я больше не стану трястись над их мнением, а если задумают навредить, то отправятся в ад.

– И там встретятся с Катариной, – рассмеялся отец.

Служанка прервала наш разговор, войдя в комнату без стука. Женщина опасливо глянула на открытое лицо Безликого и, пряча взгляд в пол, почти бегом достигла стола. Поставила передо мной поднос с двумя тарелками и покинула комнату.

Я с подозрением покосилась на еду: тушеный картофель с мясом и морковью, на другой тарелке – нашинкованная капуста. В глиняной кружке что-то похожее на чай, но пахло прелым сеном. Пришлось попробовать, чтобы понять – на вкус тоже как сено. Никакой надежды на нормальную еду – даже люди здесь питаются плохо.

Пообедать я все же не отказалась. Представляла, что жую говядину, но глотала быстро, чтобы не почувствовать вкуса. Впереди долгая поездка в родовое гнездо, нужно набраться сил.

Мы с отцом, расслабившись, перестали видеть друг в друге чужаков, и беседа стала похожей на разговор старых друзей. Я рассказала ему о своем детстве, о Клавдии и о встрече с Хари. Он слушал внимательно,хотя, конечно, и так знал обо мне почти все.

– А потом произошло странное, – сказала я, погрустнев. – Во время суда я видела, как с моих пальцев сорвался черный дым, и завеса тут же пришла в движение. Погибли люди, сгорели дома. Я не хотела, чтобы такое случилось.

– В тебе всегда будет кровь демонов, Анкари. И когда тебе стало по-настоящему плохо, стражи границы отреагировали. То, что в этот же момент в деревню пришли мы, чистая случайность. Мы в тот день обсуждали вероятность, что Риддл выжил, и отправились на его поиски. Знали бы, что Хари его пленила, а не убила, нашли бы его раньше.

– Когда я пряталась в овраге, кто-то из Безликих меня заметил, – вспомнила я. – Это был ты? На лошади был ты? Подожди, не отвечай. Не хочу слышать ответ. Забудем, папа.

– Забудем, – эхом отозвался он. – А в гости я буду приезжать, но в темное время суток.