Книга Тайны Калинова моста, страница 24 – Валентина Елисеева

– Эм-ммм... ты сможешь отсюда уйти к себе? – поинтересовалась та, сконфуженная пристальным вниманием.

– Да. Спасибьо тебе! Ты ошень... – Эльф опять запнулся, стараясь подобрать подходящее слово, и несколько раз повторил жест от сердца в небо.

– Сердечная? – предположила Василиса.

– Да! Ошень сердешная для... для... смьерти, – нашёлся эльф. – Зря бояльси тебя,надо было сразу подойти. – Он встал на разлапистой ветке и поклонился.

Ни уточнить, ни возмутиться Василиса не успела: эльф обнял ствол дерева и бесследно исчез в нём.

– Для какой ещё смерти? Для «смертной»? Но среди представителей родов ведьм, демонов и Кощеев сердечность – явление куда более редкое, чем в среде простых людей, – озадачилась Василиса, но так и не смогла сообразить, к какому же слову столь неверно подобрал синоним иномирный гость. Хуже всего, что эльфы, так же как лешие, обладали целительской магией, магией жизни, и страшновато было услышать от такого эксперта, что она представилась ему смертью.

Раскладывая тесто на чугунной пельменнице советских годов, Василиса увидела, как у дома встала машина Игната, и невольно поёжилась. Сухие пальцы бабки Агафьи споро разложили мясные шарики по центрам будущих пельменей, и Василиса взялась усердно накрывать их вторым слоем теста и с силой раскатывать его скалкой. Фарша они развели много, доверительную беседу с ней Игнат будет вынужден отложить, если, конечно, он вообще увидел повод к таковой.

Беглый взгляд, брошенный на вошедшего в двери друга, подтвердил худшие опасения: повод для разговора у Игната точно завёлся! Однако с ходу наседать на неё мужчина не стал, а занялся обычными делами, время от времени хмуро поглядывая в её сторону. За обедом Агафья Фёдоровна взялась выспрашивать у Василисы последние школьные новости, интересуясь попутно, со всеми ли коллегами у неё успели сложиться хорошие отношения.

– Поначалу ты как-то туманно о них отзывалась, – припомнила прозорливая бабушка, – Игнат даже сведения о ком-то собирал.

– Коллектив у нас замечательный, – от души заверила Василиса и постаралась дать более развёрнутый (и максимально правдивый) ответ под ожидающими продолжения взглядами: – Эм-м... физик – доктор наук, рассеянный и своеобычный, но очень милый человек. Биолог – добрейшая женщина, Бабой Ягой её назвать ни у кого язык не повернётся. Ещё у нас совершенно божественный географ, а русист хоть и настоящая ведьма, жёсткая и требовательная, но зато справедливая и многознающая.

– А директор? – прищурилась Агафья.

– Директор – самый замечательный человек во всём великолепном коллективе, – густо покраснев и прокляв неподконтрольные чувства, ответила Василиса. – У меня всё хорошо, правда, и работа нравится, и дети ко мне прекрасно относятся, как и я к ним.

– Отчего не говоришь, что прежний историк из школы уволился и в длительный творческий отпуск уехал? Слухи ходят, Твердолобов страшно недоволен потерей специалиста, но ваш директор сумел найти кого-то на замену и снизил градус негодования начальства, – пробасил Игнат.

– Да, новый историк у нас есть, то есть – скоро будет, – подтвердила Василиса. Вздохнув при виде того, как просиял Игнат, успевший осенью не на шутку заинтересоваться душевной и тактичной Бабой Ягой, она добавила: – Ядвига Алексеевнаосталась в школе, но ждёт возвращения Ворона Владовича – они давно и сердечно дружат.