Книга Тайны Калинова моста, страница 164 – Валентина Елисеева

Естественно, уже через миг она оказалась на своей кровати, сонно хлопая ресницами.

– А вы?! – возмутилась Василиса, тщетно стараясь сбросить навеянную сонливость.

– А мне спать не нужно, – мягко прошептал Елисей, и она провалилась в мир сновидений. Мир, в котором главным героем по-прежнему был её директор, ловко управляющийсясо всеми заклинаниями и лихо защищающий её от всех врагов. Сны – проекция реальности.

Когда утром её разбудил Глюк, на столе высилась стеклянная ваза необычной формы. Вокруг вазы скакала Огневушка, аккуратно огибая все грани. Когда Василиса взяла вазу в руки, выяснилось, что она запаяна и сверху и снизу одинаковыми шестиугольниками.

Это была не ваза, а собранная Елисеем структура первичного звена мерлинского заклинания! Раз нашёлся единственный магически стабильный вариант сборки – они на верном пути!

– Ура, – тихо прошептала Василиса. – Ура.

Следующий шаг – собрать ячейки в пространственную структуру. Их явно недостаточно просто поставить друг на друга – элементы второго уровня предполагали нечто более сложное. Василиса в предвкушении потёрла ладони, но пора было бежать в школу на уроки.

В стенах школы она ощутила сосущую пустоту в груди: Елисей отбыл на областное методическое объединение учителей физики и математики. Будучи руководителем объединения районного уровня и куратором заочной физико-математической школы области, он не мог игнорировать такие собрания. Желаешь заниматься просвещением подрастающего поколения – не забывай о сетке мероприятий управления образования, иначе снимут, отстранят и заблокируют, будь ты хоть сотню раз могучий дух.

Нахлынувшую на неё тоску Василиса и рада была бы списать на проснувшийся в ней дар некроманта и повышенную чувствительность к близости-отсутствию нежити, но глупо лгать самой себе. Как и прежде, до того, как роковое письмо сдёрнуло с её глаз пелену незнания, Василиса относилась к своему директору как к живому и прекрасному душой человеку. Ну, во-первых, его душа и впрямь была прекрасна, не утратив благородства, которое и превратило её в могучего духа-защитника. А во-вторых: что есть жизнь? Философия отнюдь не давала столь же чёткий ответ на этот вопрос, как классификация существ в нежитеологии. Будь Елисей обычным смертным во плоти, она сейчас не скучала бы по нему больше или меньше. И раздумывая о возможном скором сражении у Калинова моста, Василиса ясно осознавала, что призрачная жизнь Елисея для неё столь же важна, как было бы важно его материальное существование. Что ж, она сделает всё от неё зависящее, чтобы сберечь его – своего прекрасного директора.

В учительской Всемила Ламиевна гневно шипела на статистический отчёт о работе библиотеки – указания к его заполнению расшифровать было труднее, чем послание Нострадамуса потомкам. Дарья Моревна скорбно вздыхала над разгромным отзывом на проведённую ею выставку ученических работ «Золотая осень». Критике руководства подверглось всё, начиная от названия (стандартное, без фантазии!) и заканчивая методами проведения (устаревшие, без инноваций, недостаточно массовые по охвату и так далее и тому подобное). Новый историк, в шоке от объёма внеучебной учительской нагрузки, разглядывал последние предписания руководства с таким выражением лица, с каким прежде, вероятно, читал критические отзывы о своей «Истории цивилизации во Франции»: со смесью недоумения и попыток вникнуть в смысл изречений оппонентов.