Книга Сердце тьмы, страница 138 – Елена Сокол

– Хорошо, что ты успела закончить гимназию.

– Я еще отплясывала на выпускном! – Смеюсь я. – Перед Сандберг и ее компашкой!

– Еще бы, даже я со своей тростью взорвала танцпол!

Кайя выносит нам термос, имбирное печенье в пакете и садится рядом.

– Я пас, – отмахиваюсь я, – у меня свои угощения.

– Только не при нас! – Вопит Сара, морща нос, и, судя по всему, Кайя с ней согласна.

– Даже и не собиралась. – Встаю, увидев, что Бьорн с Ульриком уже выходят из дома. – Нам пора!

– Улле, милый, не забудь в этот раз снять подштанники! – Кричит Сара.

Он ржет.

– Не забуду!

– Вместе с Анной в наш дом переехал ее Кот. – Говорит Бьорн, поправляя на мне шапку. – Каждый раз меня передергивает, как его вижу! Брр! – Он целует меня, и мы выходим за ворота.

– Проголодалась? – Спрашивает Ульрик, заметив, что я почти вприпрыжку несусь к лесу.

– Да, уже начинаю заглядываться на Сару. Особенно, когда у нее жилка так сладко бьется на шее… – Облизываюсь я.

– Эй! – Возмущается он.

И я смеюсь.

– Зато никаких снов! Знаешь, я так отдыхаю от этого. Оказалось, что ночи – лучшее время для чтения.

Мы останавливаемся на опушке, и парни лихо сбрасывают с себя одежду. Уже обыденный ритуал. Мне остается лишь собрать ее и сложить в сумку. Бьорн обращается сразу, а вот у Ульрика выходит заминка.

– Трудно сосредоточиться, когда снег обжигает пятки! – Ругается он.

А, обратившись, бежит первым делом метить лес. Но и про охоту не забывает. Приносит мне зайца, которого мы честно делим пополам. Я вгрызаюсь зубами в горячую заячью плоть, отрываю мясо, пью кровь и закрываю глаза от удовольствия. Так вкусно и сладко.

Волк же сгрызает все до костей.

Да, у Ульрика-оборотня, все же, есть такая потребность, и мы с ним теперь сидим на одной диете: белки, зайцы, сурки, барсуки, полевки.

– Верхом уже не поеду. – Говорю, обняв вышедшего из леса медведя. – С животом это не так-то просто.

И вытираю с губ кровь.

«Сегодня умер отец.

Ушел сам, очень тихо. Просто уснул в любимом кресле на веранде с видом на лес. Судьба отмерила ему целых девяносто восемь лет – весьма щедро для того, кто, не жалея себя, всю свою жизнь отважно сражался с нечистью.

Мы похоронили его, как и было завещано. Строго соблюдя каждый пункт, описанный им самим в этом дневнике. Предали его тело земле в ту же ночь, и лишь одно меня тревожит: невозможность написать его славное имя на надгробной плите. Имя, от которого он отрекся еще много лет назад ради спокойствия нашей семьи. Имя, что будет жить в легендах, слагаемых о нем, и пронесется дальше сквозь века. Имя, что я оставлю здесь лишь для его потомков, чтобы они знали, кем был первый дхампири – их великий предок.

Покойся с миром, Абрахам Ван Хельсинг.

Память твоя будет вечна.

Преисполненный благодарности и уважения, твой сын Андреас».

Это моя любимая часть дневника.

Я перелистываю в конец, открываю чистый лист и беру ручку. Мы с Бьорном теперь по очереди делаем записи для наших потомков.

«Вчера появился на свет наш сын Абрахам.

Пока Бьорн качает его в своих сильных руках, я пишу эти строки.

Так как в последние недели перед родами малыш научился передвигать нужные ему предметы силой мысли прямо из моего живота, то мы решили вызвать на роды Анну и всю семью Барнабар. Карин тоже была – кто-то должен помочь нам справляться с этим, хотя бы, первые недели. Сейчас я пишу, и в доме то гаснет, то зажигается свет – боюсь, это тоже его рук дело.