Книга Сердце тьмы, страница 100 – Елена Сокол

Бьорн озадаченно трет щеку.

– Это правда? – Он виновато смотрит на меня.

– Сама виновата, не нужно было ей грубить. – Выдыхаю я. Мои щеки горят. – Но, думаю, тебе это навредит не особо, весь ее гнев направлен на меня.

– Я поговорю с Леной. – Решительно заявляет он.

– Даже не думай. Меня не колышут все эти сплетни.

– Ты уверена? – Склоняется он надо мной, проводит пальцем по щеке. – Я не хочу, чтобы ты огорчалась.

– Огорчения это когда ты можешь убить кого-то во сне, а это так – мелочи.

– Фу, извращенцы! – Визжит какой-то младшеклассник, пробегая мимо нас.

– Или нет. – Говорю я с улыбкой. – Но однажды им надоест, и они найдут новую жертву для нападок. Так бывает всегда.

– Мне все равно не по себе.

– В крайнем случае, натравлю на них своего ручного медведя, – хитро подмигиваю я.

За этим диалогом мы не сразу замечаем, как к нам подходит Катарина. Она буквально светится от счастья – так рада проведенному дню в школе.

– Она тоже слышала о нас всякие гадости. – Переводит Бьорн, когда девушка что-то говорит ему на языке жестов. – Она ответила им…

– Не переводи. – Хрюкает со смеху Сара. – Мы знаем, что означает средний палец.

– «А это тебе» – произносит одними губами Кайя, протягивая Улле крохотную пробирку с красным содержимым.

– Для тренировки. – Объясняет Бьорн.

– Спасибо. – Спешит стиснуть Кайю в своих объятиях Ульрик.

Парни идут на тренировку, и мы с Сарой отправляемся домой. А после обеда вместе с ней и Анной мы едем на кладбище, чтобы провести ритуал, который покажет, какие могилы могут представлять опасность.

Пока Анна с Сарой пускают по ветру пепел и зажигают над каждой могилой свечи, я отправляюсь к захоронениям за церковной оградой. Заворачиваю за угол, прохожу мимо безымянной могилы под дубом, на которой оставляю цветок, и останавливаюсь у крайнего – самого старого захоронения. И долго гипнотизирую взглядом имя «АБРАХАМ» на плите.

– Мне звонила Клара Экман. – Заставляет меня вздрогнуть голос Асвальда.

– Ох, – я поворачиваюсь к нему, – вы меня напугали.

Он подходит ближе и встает рядом со мной.

– До нее тоже уже дошли слухи? – Спрашиваю я после паузы.

– Это не слухи,так ведь? – Его вздох такой же громадный, как и сам Асвальд. – Нет?

– Я ведь пыталась вам сказать. – Сцепляю руки в замок. – Все сложно.

– В жизни нет ничего сложного, это люди сложны. – Тихо говорит он. – Все проблемы в отношениях с братом у меня были от того, что я не понимал его. А после его смерти зарекся судить кого бы то ни было. Люди до жути боятся того, чего не могут понять, а ведь все самое сложное в мире выглядит очевидным, а самое легкое наоборот – невероятно мудреным.

– Это вы так пытаетесь сказать мне, что не против наших отношений? – Рискую предположить я.

Асвальд поворачивается ко мне.

– Путь дхампири не предполагает, чтобы мы кого-то любили. Любовь это большая роскошь. Впустить кого-то в свое сердце – значит, потерять часть сердца с его гибелью. Поверь, я не хотел убивать своих женщин и не желал такого своему сыну, но природа лишила меня выбора. Она вообще многое решает за всех нас. – Он качает головой. – Я первый раз в жизни не знаю, что хорошо или плохо, и что будет завтра. Мой сын – оборотень, но он жив, и половина меня огорчена, а другая половина рада. В тебе есть малая часть нашей крови, но она есть, и, значит, ты не сможешь дать ему потомство. Но и не умрешь в родах. Бьорн никогда не потеряет тебя так, как я потерял своих жен. И эти «плохо» и «хорошо» переплетаются так туго, что сводят меня с ума от постоянных мыслей.