Книга Темный принц, страница 81 – Елена Сокол

Микке услышал сначала ровный стук сердца, а потом уже ее шаги. Мгновение, и Майя появилась на пороге кухни. На ней был симпатичный белый фартук, а ее роскошные волосы были убраны в аккуратный хвост на макушке.

— Привет, вампир. — Произнесла она, смущенно оглядев его обнаженный торс и задержав взгляд на татуировке на груди.

Ее сердце толкнулось, и щеки моментально вспыхнули. Но еще сильнее разволновалось сердце самого Микке — забилось быстро и громко, чего вообще, наверное, не должно было происходить с вампиром.

— Привет, ведьма. — Улыбнулся он.

Они смотрели друг на друга и ничего не говорили. Молчание, возможно, длилось бы вечно, если бы не покашливание Хассе у него за спиной.

— Душ на втором этаже — налево. — Заметил он, выразительно глянув на дочь.

Но Майя и не думала сводить глаз с вампира. Судя по ее лицу, ей нравилось то, что она видела, и девушка не собиралась этого скрывать.

— Одежда и полотенца уже там, на полке справа. — Сказала она.

Микке следил за тем, как двигались ее пухлые губы, складывая слова в предложения,и ощущал, как его знобит — вот это уж точно было чем-то из ряда вон выходящим.

— Дождись меня. — Подмигнул он ей — больше для того, чтобы еще раз подразнить ее отца.

И Майя, поняв это, улыбнулась и покачала головой.

Так и не дождавшись ответа, Микаэль поднялся наверх и огляделся. Ему несложно было по запаху догадаться, где и чья комната. Пропахшая табаком, газетами и медикаментами — кабинет и спальня Хассе, другая — с персиковыми обоями, источавшая аромат ванили, земляники и цветочного кондиционера для белья, принадлежала Майе. Микке с удивлением отметил, что ее спальня была больше, чем у доктора. «Да, папочка любит свою малышку» — улыбнулся он.

Ванная комната была довольно просторной. Микаэль вошел, закрылся и включил воду. Собственное отражение в зеркале напугало его. Волосы неприлично отросли, кожа была вся в пыли и грязи, на губах засохли алые капли. И только его глаза после принятия дозы крови сверкали каким-то диким, демоническим блеском — это были глаза сытого хищника, готового, если будет необходимо, к новой схватке.

Избавившись от лохмотьев, в которые превратились его брюки, Микаэль залез в ванну и невольно застонал: в горячей воде было так хорошо, что ломило кости, и мышцы сводило истомой. Он закрыл глаза и вспомнил свои последние дни перед обращением. Как его переполняли злоба и ярость, и сколько ошибок он из-за этого совершил. Как потерял отца в битве с врагом, как лишился той, кого любил — она выбрала другого. Микке вспомнил все обиды, все счастливые моменты, вспомнил, как получил от деда шаманский дар и невероятные способности, которыми позже пожертвовал, чтобы стать живым мертвецом.

Перед глазами встали картины того, как он убивает всех подряд после обращения. Как кровь льется рекой, а жертвы на последнем вдохе называют его — то людоедом, то чудовищем, то ужасным монстром…

А теперь Хаберги обращались с ним, как с человеком.

И он внутренне уговаривал себя не убивать их. Нет, не потому, что он действительно был монстром, жаждущим крови, и настолько коварным, что злом платил за добро. А потому, что порой наступает такой порог, когда тьма вырывается из тюрьмы подсознания, и ею руководит уже что-то иное, не он сам.

Говорят, Смерть не боится смерти. Но это не так.