Книга С мейсе Райкконен что-то не так, страница 68 – Анна Ледова

И, да, родилась я в кровавую луну и от колыбельных орала до двух лет. И только в шесть выяснилась истинная причина тех моих «капризов».

Маменька, распрощавшись с мыслью ввести меня – уже потомственную, считай, графиню – и себя заодно в круги истинной старой аристократии, размышляла недолго. Развод состоялся, едва мне исполнилось семь. Отец при разводе получил солидные отступные за сохранение титула бывшей супруге, порядком поправив своё финансовое положение. Маменька же – богатая, красивая, молодая и свободная теперь уже графиня – незамедлительно упорхнула в столицу к заранее присмотренному герцогу, случайно заехавшему в Деннети.

В Этернаполисе новоиспечённая герцогиня Дорн-Атта́ль разыграла не менее блестящую партию. Её сильно немолодая свекровь (да, второй муж маменьки был старше её на двадцать лет) по причине болезни больше не могла исполнять обязанности придворной дамы. Маменька с радостью согласилась заменить её от имени семейства Дорн-Атталь. И, закрепившись во дворце, развелась через полгода, снова сохранив титул. Её следующих мужей я перестала считать на четвёртом или пятом.

Отец горевал недолго – вернее, не горевал вовсе – и перебрался в Брадстанн. И зажил той жизнью, о которой мечтал, теперь уже имея для этого достаточные средства. Он женился вторично: на вдовствующей графине, получив в приданое ещё двух дочерей и сделав с супругой одну новую. Маменька после меня родила сына от какого-то из мужей.

Что же до меня… Как ошибка их молодости, о которой родители предпочли забыть, я вдруг осталась не у дел. Пока маменька с отцом устраивали новую жизнь порознь, я побывала в трёх пансионах. Из каждого меня возвращали с припиской: «Агрессивна, не обучаема благородным искусствам, не ладит с товарками».

Я была доброй девочкой, честно. Поначалу. Просто защищалась. Знали бы воспитатели, до чего жестокими могут быть дети, когда никто не видит… А редкий цвет волос, непереносимость музыки и некоторые другие странности – чем не повод для травли?

В Брадстанне, в отличие отДеннети, в ведьм не верили, а изредка сбывающиеся пожелания, сказанные перепуганным ребёнком в слезах, называли «предмагией». Магические способности обычно раскрывались в период полового созревания, но и в детстве случайные выплески у будущих магов были нередки, так что хотя бы тут меня не преследовало клеймо ведьмы. Вот только магия у меня так и не появилась – ни в тринадцать лет, ни позднее.

В первые годы я постоянно болталась между Брадстанном и Этернаполисом, между очередным пансионом и новыми семьями. Чаще жила у отца, ибо маменьке, очарованной дворцом, высшим светом и очередным мужем, я была совсем уж неудобна. Но сводные сёстры меня не принимали, и отец, не желая ссориться с новой супругой, снова строчил письма маменьке либо искал для меня новые пансионы. К двадцати годам я побывала уже в шести. И нигде Эрике Рауне Виолетте не находилось место.

В двадцать один год подвернулась возможность зажить самостоятельной жизнью и покончить со старой окончательно. Вышло это случайно: я читала в отцовской библиотеке, пока он разбирал там же корреспонденцию.

– Восемнадцать тысяч сторинов земельного налога! – вдруг воскликнул отец в сердцах. – Да что они себе позволяют! На этом участке что, каменное масло фонтаном из-под земли бьёт? Да развалина, на нём стоящая, немногим дороже стоит! Вот пусть с молотка и пускают в уплату долга!