Книга Трудности перевода с драконьего, страница 73 – Марина Ефиминюк

— Отправить в посолький дом Родолесса оберег? — тихонечко спросила я у Зорна. — Кажется, они крайне несчастны, что им не досталось высокого искусства.

Тот ответил насмешливым взглядом.

— Приятно наблюдать, как ты наслаждаешься, пристраивая мои подарки в хорошие руки, — с иронией прокомментировал он.

— Повесить в коридоре возле кабинета? — тут же предложила я.

— Отправить картину — хорошая идея, — немедленно ретировался Зорн и, склонившись, шепнул мне на ухо на эсхире: — Мне никогда особенно не нравился родолесский посол.

Только усилием воли мне удалось проглотить смешок.

— В Талуссии всегда едят стоя? — продолжал шутить он.

— Обычно к столам выдают стулья.

— Познакомь меня с кухней твоей родины, — переходя на рамейн, вымолвил Зорн и кивком головы подозвал слугу с подносом закусок.

Однако стоило попросить несколько «пробников» любимых блюд, как нас вновь окружили и незаметно разделили. Осажденная посольскими женами я стояла с бокаломигристого вина в одной руке и тарелкой тарталеток в другой. Дамы не смущались работать вилками, а в перерывах между дегустацией делиться впечатлениями. Я следила за ними и вспоминала, как вместо обеда провела время перед зеркалом. Кто знал, что посольский ужин предполагал только эстетичное любование закусками?

Наконец жена валлейского посла, премилая женщина в элегантном платье с рубиновой брошью, не стерпела и самым доверительным тоном поделилась, что подумывает сосватать незамужнюю дочь к помощнику кейрима Эрьяну. Не успела я осознать, что встаю на тонкий лед и тяну за собой соратника по клубу романтики, как супруга родолесского посланника попыталась сосватать свою дочь — мне. В качестве помощницы.

— Ирина знает иностранные языки! — деловито нахваливала она. — Рамейн! И не шепелявит.

— Это несомненный плюс, — вежливо согласилась я. — А талусский язык?

Повисла натужная пауза. На лице пробивной, но искренне любящей матери отражалась яростная работа мысли.

— Зато девочка вышивает аккуратные цветочки! — нашлась она.

— А моя Татьяна играет на клавесине, и почерк у нее разборчивый, — хвастливо вставила валлейка. — Отличная партия и для замужества, и в компаньонки.

— Она на талусском говорит? — с ревнивыми интонациями задала ключевой вопрос жена родолесского посла.

— Говорит! — с торжеством в голосе объявила противница. — Со словарем!

Казалось, что спорщицы побросают на пол тарелки и вцепятся друг другу в волосы. Так и представлялось, как вокруг полетят сверкающие бриллиантовые шпильки. Вздохнув, я сделала глоток из бокала и даже не поморщилась: игристость из вина ушла, осталась только вязкая кислота.

— А что ваши девочки делают? — вдруг спросила одна из дам и указала в сторону столов.

Обе девушки в компании подруг склонились над чашей с пуншем. Высокая темноволосая Ирина с самым сосредоточенным видом пыталась вилкой что-то выудить из напитка, а пухленькая Татьяна, дочка посла валлейского, указывая пальцем, ей подсказывала, как действовать. Возле разноцветной щебечущей стайки девиц едва не подпрыгивал слуга, видимо, искренне желающий помочь, пока они не перевернули чашу и не устроили пуншевый потоп.

Мамаши резко отвернулись, точно впервые видели этих странных девушек, и принялись ожесточенно жеватьтарталетки с гусиным паштетом. Я тоскливо с посмотрела на Зорна, умоляя меня спасти от бойких дам. Пока не оказалась с пятком молоденьких компаньонок на выданье, умеющих и без знания нелепых иноземных языков вышивать аккуратные цветочки.