Книга Золото и пепел. Хроники города номер Три, страница 26 – Мария Соколова

— Привет, ты говорил с Рихардом? — спрашивает он, замечая меня.

— Нет, не до него сейчас, — отвечаю я, присаживаясь рядом. — У тебя есть планы на вечер? Хочу напиться. Составишь компанию?

— Серьёзно? Что случилось? — друг удивлённо смотрит на меня, вскидывая бровь.

— Напарника тварь разорвала. Не уследил. Моложе тебя. У него жена, сын… Всё из-за этих уродов!

— Проклятье… Ладно, без проблем, пойдём, у меня у самого настроение ни к чёрту.

Бар в бедном районе — двухэтажная тесная дыра с низким потолком, насквозь пропитанная запахом алкоголя и табака. Садимся с Марком за стойку, грязную, липкую, с темными пятнами от пролитого пойла. Друг заказывает у бармена бутылку самогона и две стопки и сразу наливает по одной. Я хватаю свою и опрокидываю залпом – спирт обжигает горло, воскрешая голоса у меня в голове. Слова Дэна, смех Лины – словно эхо, от которого не сбежать. Если бы я был с ней, если бы позволил себе хоть на миг поверить в эту возможность… Нет. Об этом не может быть и речи. Дэн сдох, и его кровь на моих руках. Его сын теперь будет расти без отца, да и жена сейчас наверняка рыдает над письмом из управления. Она даже похоронить его не сможет. Останки из шахты всегдасжигают в кремационных печах. И следующим могу быть я. Не хочу этого для неё. Никогда.

— Ты чего молчишь? — Марк толкает меня локтем, его голос доносится будто из-под воды.

— Думаю, — бурчу я, допивая последнюю стопку самогона, и жестом прошу бармена принести ещё одну бутылку.

Через час мир плывёт. Марк уже заснул рядом за стойкой, уронив голову на столешницу. Самогон пью уже из горла, голова кружится. Всё вокруг качается, точно на палубе старого корабля в шторм. Шум голосов превратился в неразличимый гул: кто-то затеял драку, кто-то горланит песни, а кто-то храпит в углу. Свет тусклой лампы дробится в глазах. И тут, напротив, у стойки я вижу её – золотистые волосы, струящиеся по плечам, мягкие, как солнечные лучи. Взгляд медленно скользит ниже. На ней серая кофта, подчеркивающая грудь, и потёртые джинсы, облегающие бёдра. Девушка смотрит на меня, глаза блестят, на губах – еле заметная улыбка. Пьяный мозг цепляется за её образ, как утопающий за обломок. Не Лина, но до боли похожа. Снова делаю большой глоток.

Внезапно какой-то пьяный мужик, от которого за версту разит потом, дёргает златовласую незнакомку за руку:

— Куда пошла, шлюха? Я тебе вообще-то час оплатил, а ты танцевала для меня на целых пять минут меньше!

Она пытается вырваться, но он, не обращая внимания, упорно тянет её к себе. Злость вскипает внутри. Поднимаюсь, и хоть пол подо мной шатается, иду к этому пьяному ублюдку.

— А ну отвали от неё!

Хватаю его за ворот, отшвыриваю – он падает на стол, бутылки летят во все стороны, пиво льётся на пол. Все в этой забегаловке смотрят на меня, бармен кричит, грозясь вызвать патрульных из-за порчи имущества, но мне плевать. Обложив меня трехэтажным матом, этот вонючий подонок сплевывает на пол и выходит из бара.

— Спасибо, — произносит она, и голос такой мягкий, тёплый. И, дьявол, как же он похож на её голос. Лины. Она прижимается ко мне, пальцы скользят по моей груди, а вокруг витает горьковатый аромат дешевых духов, смешанный с табачным дымом. — Меня зовут Амалия. Может, поднимемся наверх, и я выражу свою благодарность?