Книга Проклятие Айсмора, страница 161 – Ольга Зима, Кира Гофер

— Ингрид… — выдохнул он.

Она положила листы перед собой и, не отвлекаясь от чтения, оперлась локтями на стол. Бэрра она не видела, и ему стало даже обидно — как это так? Он пытался вновь позвать ее, но не смог. Она взгляда не подняла в его сторону, а листы перекладывала медленно, читая что-то с неподдельным интересом.

— Верни мне… — он сам не узнал своего голоса. И не понял, что сказал.

Кажется, это он должен был что-то вернуть ей, да только что…

Бэрр отшатнулся от своей неловкости и от желания убежать. Именно убежать — без оглядки — так как уйти не получалось. В прошлый раз, когда он попытался уйти, то обнаружил себя обнимающим Ингрид, и возможность вдохнуть была, лишь прижавшись к ее губам. Сейчас же он смотрел на нее и не мог оторваться. Золотые волосы, высокая шея, забавный, нежный завиток за ушком — от ее ласковой красоты защемило сердце.

Тогда он попытался шагнуть к ней — снова не смог. Стоило ему подумать про ловушку и моргнуть, чтобы прогнать морок — Ингрид исчезла. Бэрр вздрогнул, поняв, что стол перед ним сдвинулся вбок, и что Ингрид каким-то образом оказалась позади. Рассердившись, он решил не моргать, чтобы ничего не менялось, и старался не отрывать от нее взгляда.

Ингрид ходила по комнате, что-то перебирала, напевая. Гибко наклоняясь, подхватывала очередную книгу, недовольно хмурилась, сдувала пыль с обложки и складывала на полку. Должно быть, так проходят в ей одной ведомых поисках обычные дни в архиве, но что-то было не так, что-то определенно было не так.

Бэрр прислушался.

Тихий шорох донесся изо всех углов, словно жук-короед завелся — только очень-очень много жуков. Свет свечи стал гаснуть, его словно взяла себе сама Ингрид, последняя видимая в темноте. Края помещения налились чернотой, заискрились тревожно, а потрескиваниеусилилось, съедая оставшийся свет.

Бэрр, не удержавшись, все же моргнул, и все вокруг сжалось, сплющилось до плоской картинки, только Ингрид осталась на ней живая. Темную комнату будто кто-то нарисовал, а потом, глупец, поджег рисунок, и теперь бумага сворачивалась, сгорая все быстрее. Тление подкрадывалось к девушке, легкомысленно подходившей все ближе к краю, рассыпающемуся кусками серого пепла вниз, в пропасть, в никуда.

«Ингрид, беги!» — хотел выкрикнуть он, но горло сжалось.

Бэрр опять моргнул, и вода плеснулась вокруг. Он спиной почувствовал чье-то тягостное присутствие, чье-то тяжкое зловонное дыхание, но вновь не мог пошевелиться. Да и нельзя! Нельзя было поворачиваться. Нельзя смотреть на чудовищ — они только того и ждут, чтобы выйти из тьмы. И кричать тоже нельзя, это разбудит их, но ведь Ингрид!.. Она стояла на самом краю. Поднимавшаяся все выше волна, шипя, гасила огонь. Бэрр рванулся и с трудом, но все же сделал шаг вперед, уже по пояс в ледяной, тяжелой воде.

— Ингрид! — все же смог выкрикнуть он.

Она обернулась и посмотрела так же не узнавая, как после суда. Словно не он перед ней стоял тогда. И сейчас стоит тоже не он.

Чудовище подмигнуло Бэрру, распахнуло зубастую пасть и поглотило обоих…

Как бы ни хотел Бэрр спать вечером, он всегда просыпался поутру с первыми лучами солнца. Солнца не было, кошмар пропал, но света было так много, что Бэрр прищурился. Похоже, снег падал всю ночь и останавливаться не собирался.