Книга Алтарь для Спящего бога, страница 131 – Аня Кузнецова

– Ты мой брат. Я знаю тебя много лет. Иного знания мне и не требуется.

Кома всегда говорил только то, что считал верным. Ему в равной степени были чужды ложь и подобострастие. Альгар несколько мгновений рассматривал протянутую руку, прежде чем скрепить слова рукопожатием.

– Эту ночь я хочу провести подле сестры, – сказал он, направляясь в город.

Кома поцеловал Анику в лоб, прошептал ей несколько слов и ушёл, забрав Гленну. Румп сжал плечо Альгара и заглянул в глаза, ища опасность. Удостоверившись, что эта ночь пройдёт тихо, он тоже вышел. Вслед за ним комнату покинули и остальные. Только Эрия осталась на лавке в углу. Она уснула сразу после заката и тихо посапывала, завернувшись в тёплое шерстяное одеяло, да Оскольд постанывал на кровати.

Альгар рассказывал Анике о прошлом. Обо всём том, что не решался рассказать раньше. О своих надеждах, желаниях, о том, как ему её будет не хватать, и о том, как он устал провожать друзей к предкам. О будущем он тоже говорил. О страхе быть запертым, и о Пряхе, что обещала ему долгожданное освобождение. А перед глазами стояла испуганная девочка, что потом выросла в красивую женщину, перед которой склонялись и короли, и султаны. Другие будут приходить и уходить, но только Аника останется навсегда первой и единственной.

– Как же я без тебя, сестрёнка? Кто охолонит меня теперь?

Он целовал холодные пальцы, ласково гладил по голове, звал, но только когда робкий рассвет пробился сквозь сдвинутые ставни, осознал: дальше он пойдёт в одиночестве.

– Ани…

Все эти годы, а прошло их без малого восемь десятков, он не замечал, как склоняется спина его сёстры, как косы покрываются инеем седины, как морщины прокладывают свои глубокие борозды на родном лице.

К чему бессмертие, если его не с кем разделить?

Зашевелился Оскольд, открыл глаза. Пошатываясь, он подошёл к Альгару и опустился рядом на скамью. Лицо брата было красноватым, но огонь не изувечил его. Куда больше досталось телу.

– Эх, братуша, – просипел он.

– Что мне делать Оси?

Брат склонился и поцеловал Анику в лоб, пригладил гладкие волосы.

– Жить, – ответил он. – Как жила она: уверенно, дыша полной грудью. Она не спрашивала: «Что делать?». Она делала.

Завозилась Эрия, высунула взлохмаченную голову из-под одеяла и рассеянно посмотрела на Альгара. Слышала ли она его исповедь? Какая разница.

А Эрия слышала. Не всё. И даже то, что достигло её уха, не понимала. И ей бы радоваться, что месть свершилась. Что человек, причинивший ей страдания – страдает так же. Но не такой ценой.

Сочувствие – вот то чувство, поселившееся внутри. Оно, словно маленький ребёнок,молило её сердце если не о прощении, то хотя бы о понимании.

Плотник, получив лично от герцога несколько монет, сколотил гроб. Трое мужиков с тоской смотрели на кладбище и неуверенно сжимали в руках черенки лопат. Оно и понятно, мёрзлую землю копать тяжко. Их опасения развеял Румп. Маг, казалось, постаревший за эту ночь ещё больше, лишь взмахнул рукой, и земля сама расступилась, открывая чёрную утробу могилы.

Оскольд порывался нести гроб, но его пыл тут же остудили – тот едва стоял на ногах. Потому в последнюю дорогу сестру несли Альгар и Кома.

Плакала Глафира, прижимая к себе Веста. Хлюпала носом Даниэла и рядом с ней утирал рукавом глаза Оскольд. Нахмурил брови Кома, сжимая пальцы на рукояти топора. Обнимала себя леди Гленна. А Эрия… она не могла плакать, но ей действительно было больно. Пусть старушку она знала всего несколько недель. Пусть она была сестрой врага, но в мире, котором они живут, давно всё смешалось. Больше не было правильного и неправильного. Не осталось врагов и друзей.