Книга Жениться по любви, страница 56 – Хильдур Бок

— На пустыре у озера будут накрыты столы для всех желающих. Если сир Георг и сир Кристиан не сочтут себя оскорблёнными компанией мастеровых, они смогут нормально поесть там.

Ламберт кивнул. Надо было утешить братца, а уж брезговать угощением, выставленным для всего честного народа (а также воров, попрошаек и прочего сброда — праздник же) тому точно в голову не придёт. Это Аделаида будет показательно страдать, но даже Дианора, набегавшись вокруг костров и извалявшись в снегу, тащила в рот всё, что выставляли на общий стол жители Волчьей Пущи и окрестностей. Впрочем, здесь матушка наверняка сделает ей строгое внушение и запретит и пляски у костра, и тем более — катание с горки.

Ночь Солнцеворота стояла очень ясная, и потому морозная, но костры горели сплошной цепью по всему озёрному берегу, возле бочек толпились желающие согреться изнутри, прихваченные морозом куски жареной гусятины и пирожки с потрохами можно было разогреть над огнём, а ещё проще было встать на свою сторону «сороконожки» и сплясать, меняя партнёрш на каждом куплете. Последней, с кем Ламберту довелось целоваться, оказалась разбитная бабёнка, одетая как средней руки лавочница. Щёки у неё горели от танцев на морозе, глаза блестели, а целовалась она всерьёз. После равнодушных губ законной супруги и то испуганно сжатых, то покорно расслабленных — крестьянок или горничных, поцелуй случайной партнёрши обжигал неприкрытым желанием. И напомнил о наглой рыжей кошке, так что Ламберта бросило в жар.

— После такого танца непременно надо выпить, — через силу шутливо сказал он, отцепляя от себя руки бабёнки.

Та глянула с острым разочарованием, но молча отошла, хвала Девяти. А то Ламберт вполне мог и сотворить какую-нибудь глупость. Сбежать с праздника с первой встречной, например.

Они уже вернулись из Озёрного, а в замке Волчьей Пущи до сих пор гостила какая-то иссушенная то ли тяжкой жизнью, то ли собственным ядом особа преклонных лет, но без брачных браслетов. Сначала она составляла компанию вдовствующей баронессе, которую бессовестные сыновья и внуки бросили одну (сын, трое внуков и внучка, видимо, были не в счёт), а потом её задержали начавшиеся после праздников метели. Ещё она пыталась учить Аделаиду вести хозяйство: «Сколько у вас уходит дров — никаких денег не хватит!» — и, разумеется, попыталась цепляться к Елене. Кстати, совершенно бездарно — пыталась съязвить что-то про суконное платье, в котором Елена вышла к завтраку. Елена только плечами пожала:

— Я Ферр, сира, и хоть ещё трижды выйду замуж, всё равно останусь Ферр, а Ферры — суконщики. «Сами сделали — сами носим», знаете ли, ещё со времён Владычицы Берутиэли. К тому же, в шёлке и атласе зимой холодно, а бархат слишком непрактичен. Он так быстро протирается на локтях и, простите, ягодицах.

Она не прибавила «как у вас», но это прямо-таки повисло в воздухе.

— Сир Ламберт! — возопила почтенная родственница, обретя дар речи после довольно долгой паузы. — Что себе позволяет ваша супруга?

— Что? — уточнил он деловито. — Объясните, пожалуйста, я не понял, что вас возмутило. Она сказала, что бархат не годится для будней, и я с нею совершенно согласен.

— Кстати, тётушка, — невежливо перебив даму, раскрывшую было рот заново, сказал сир Георг, — метель закончилась, вон какое солнце встаёт. Уверен, вас с вашими советами по хозяйству с нетерпением ждут дома. А то уже и до Излома Зимы недалеко, а там метели настоящие начнутся, вам отсюда будет вовсе не выбраться.