Книга Жениться по любви, страница 39 – Хильдур Бок

Он ничего не ответил, да Елена, в сущности, и не ждала. Похоже,благородный сеньор из семьи, чьим девизом уже пятый век было «Я возьму сам», просто неспособен был услышать и воспринять некоторые вещи.

— Ладно, — сказала она, сдаваясь, — это бесполезно, как я сире Фриде и говорила. Вы — вся ваша семья, не лично вы — не цените ничего, что делается для вас. Вы считаете, что так и должно быть. Я старалась быть полезной, я исправляла ошибки вашего управляющего, я торговалась до хрипоты со сборщиком налогов, я возилась с вашей дочерью — и всё равно я безродная хамка, которая много о себе возомнила.

— Я такого никогда не говорил!

— Вы молча слушаете, как это говорят ваши мать и невестка, — устало сказала Елена. — Мне на хер, простите за грубость, не сдалась ваша защита, но вы ведь даже и не пытаетесь за меня вступиться. Понятно, вы всю Волчью Пущу защищаете от орков и бандитов, а бабы пусть сами меж собой разбираются… Знаете, от души завидую сире Ванессе: она может месяцами здесь не показываться, потому что всегда может отговориться местом при графской семье. У меня такой службы нет, только дети, которых я могу навещать, да и то не слишком долго, чтобы не нарушать приличий.

Очень хотелось ещё много всего сказать, но дорогой супруг молчал — и не начал ли задрёмывать, так что Елена повернулась лицом к стене и повыше подтянула меховое одеяло. Ну вот, она высказалась — и что? Теперь старая баронесса будет звать её «доченька», сира Аделаида — советоваться, как лучше распорядиться приданым Дианоры, а дорогой супруг хотя бы постарается быть чутким и нежным? «Надо бы хоть кошку привезти из Озёрного, — думала она, рассеянно теребя мех, щекотавший ей подбородок. — Хотя… нет, не стоит: младшие дети барона, мелкая пакостница Герта… Тюремный срок непонятно за какое преступление, — припомнила она слова Ванессы. — Да, похоже».

— Может быть, вам съездить в Озёрный, не дожидаясь праздников? — спросил вдруг Ламберт. Елена, уверенная, что он уже спит, удивлённо повернула голову к нему. — Потом, ближе к Солнцевороту я тоже приеду, удочерю Мелиссу, как договаривались, и вместе вернёмся. Половина ваших бед и обид оттого, что вы по детям скучаете, я же вижу. Вы и к Герте пытались относиться, как к дочери, да только с нею нельзя, как с Мелиссой. Разбаловали её и матушка, и дед с бабкой, только через задницу и понимает. Былабы мальчишкой, она бы у меня уже училась деревянным мечом махать до судорог в руках и верхом ездить, пока с седла не свалится. Чтобы вечером поесть, упасть и до утра не просыпаться. А как с девчонкой быть, не знаю. Я так понимаю, здесь ей в самом деле толком заняться нечем: на кухне и в прачечной моей дочери делать нечего, а чтобы за пяльцы её посадить, ей надо юбку к скамье прибить гвоздями.

— Как мальчишку и учить, — буркнула Елена, всё ещё, как это ни глупо, уязвлённая своей неудачной попыткой поладить с любовницей супруга и его дочерью. А могла бы и подумать о том, что Катерина — это не Летиция, даже близко не она. — Чтобы действительно сил ни на что больше не хватало.

— И куда потом? В наёмницы, как сира Симона?

— Или в Орден Пути. Или к Дочерям Аррунга.

— Это женский-то орден? — уточнил он. — Да, слышал. У них тут неподалёку, в Захолмье, обитель и приют для ветеранов.