Книга Жениться по любви, страница 27 – Хильдур Бок

Ламберт заставил себя выдохнуть и сделатьшаг назад.

— Успокойся, Герта, — сказал он. — Я на тебя не сержусь. Я не на тебя сержусь, — поправился он. — Огры с ними, с чернилами, а с Роландом я ещё поговорю о том, как до́лжно относиться к кузинам, особенно младшим.

— Успокойся, — зло бросила Елена. — На девочку наорали, наговорили ей гадостей, родной отец набрасывается с порога, ничего не спросив — а теперь «успокойся, Герта». Это же так легко и просто!

Она села, втащив Герту на колени. Та уткнулась носом в невеликую грудь и разревелась. Теперь уже, кажется, от облегчения.

— Ну-ну, милая, — проговорила Елена, — всё хорошо, всё-всё-всё… Твой отец не на тебя сердится, он подумал, что это я тебя обидела. — Та отчаянно замотала головой. — А прописи я тебе новые сделаю, и писать лучше приходи сюда. Сядешь сбоку, чтобы мне не мешать. Я буду считать, а ты писать буквы…

— А на абаке научите? — совершенно как матушка, хлюпнула носом Герта.

— Конечно. Красивые бесприданницы, если они умеют писать, считать и вообще вести хозяйство, без женихов не останутся. Сир Ламберт, да не стойте вы столбом, дайте воды ребёнку! А лучше не воды. Вон там, на тумбочке под окошком, чайник на горелке, а рядом заварочник. Налейте чуть-чуть заварки, с пол-ложечки, а то там такие травки, что не отравить бы ребёнка.

— Что за травки? — нахмурился Ламберт.

— Успокаивающие, дорогой супруг, успокаивающие, — ядовито ответила Елена. — Я тоже человек, знаете ли, и вполне могу сорваться. Это матушка ваша меня показательно игнорирует, пошлите ей Девятеро всяческих благ. А вот госпожа баронесса откровенно меня провоцирует на скандал, и я уже всерьёз боюсь, что будет она в самое ближайшее время освещать замок роскошным фонарём под левым глазом.

Проснулась она, когда было совсем ещё темно. Громко, раздражающе тикали старые, напольные ещё часы, отрубая время почерневшим маятником, ломился в окно ветер, стучал дождь. Осень. Как романтично: старый замок, дождливое утро, спящий с краю, как и полагается мужчине, супруг… Темно, холодно, влажно, как в подвале. Троллю бы в задницу такую романтику. Вместе с любящим батюшкой, который сам остался в просторном, светлом, хорошо протопленном доме, а единственную дочь сослал в эту драконью жопу.

Елена осторожно перелезла через спящего супруга, пригибаясь под низко натянутым балдахином. Она велела соорудить вокруг кровати прямо-таки палатку из самого толстого и тёплого, для зимних плащей сукна и больше не мёрзла ночами. Вдвоём с Ламбертом внутри этого суконного шатра было вообще тепло — но только внутри. Едва выбравшись из постели, Елена торопливо напялила подаренный Рутгером настоящий, с Лазурного Берега привезённый чапан, простёганный шерстью и вышитый цветами и птицами, а ноги сунула в так же вышитые войлочные ботики, вроде тех, что десятками пар изготавливались для состоятельных гномских матрон. Разумеется, в столовую в подобном виде Елена никогда не позволяла себе явиться, но прислуга уже не только по всему замку — по всему городку растрезвонила про нарядную и тёплую «горожанскую» одёжку, и у Елены уже просили разрешения взглянуть на её чапан и сшить себе что-то похожее. Должно быть, местным красавицам рангом повыше мельничих и башмачниц хотелось носить что-то более изысканное, чем заурядные меховые безрукавки.