Книга Жениться по любви, страница 11 – Хильдур Бок

Стоя у алтаря и борясь с желанием размотать или хоть ослабить на полпальца душивший его дурацкий галстух, Ламберт смотрел, как Август Ферр ведёт к нему по проходу свою дочь, а следом за ними с забавной важностью вышагиваюточень серьёзные дети. И если девочке глаза и узкий «кошачий» подбородок достались, видимо, от отца, то мальчик был точной копией деда — похоже, кровь Ферров полностью перебила консортовскую. Держались все четверо с таким видом, словно это они — благородные сеньоры в двадцатом и более поколении, а невеста ещё и по сторонам слегка раскланивалась так рассеянно-любезно и снисходительно, словно задалась целью завести как можно больше врагов среди родственников и соседей супруга.

— Хм, а она недурна, — снисходительно обронила Ванесса, приехавшая-таки на семейное торжество. — Умеет одеваться, и судя по походке, танцам её основательно учили.

— Потише, — прошипела Аделаида, видимо, оскорблённая тем, что младшая невестка хорошо отозвалась о выскочке.

Жрица тоже глянула осуждающе, и Ванесса замолчала.

Отец невесты вёл новобрачную слишком быстро, и до алтаря они дошли раньше, чем храмовый хор закончил «Славу молодым». Ферров это не смутило. Они спокойно и уверенно заняли свои места, и Ламберт вдруг подумал, что уходящие от расплодившихся и обнаглевших человечишек подальше в свои леса эльфы, наверняка испытывали что-то похожее на то, что чувствуют сейчас, глядя на эту семью, благородные сеньоры в потёртом бархате. Сколько угодно можно говорить себе, что ты знать не хочешь эту шваль, но на самом деле это они тебя выживают, освобождая место для себя. Ламберт сам удивился этим мыслям, настолько они были несвоевременны, однако его будущая супруга действительно выглядела так, словно это она его покупает, а не он даёт ей возможность назваться славным именем сеньоров Волчьей Пущи.

Жрица произнесла краткую проповедь, Георг и Ферр надели на новобрачных браслеты. Георг из каких-то закромов вытащил потемневшие от времени плоские серебряные цепочки с бледно-голубыми глазками, и оба они с Ламбертом ждали, что Ферр мелочиться не станет и купит для брачного обряда что-то золотое и при этом массивное. Ну… теперь уже тесть и правда мелочиться не стал, защёлкнув на запястьях Ламберта набранные из гранёных пластин матово-чёрные, не то что без блеска, а словно бы выпивающие свет браслеты; ничем они не были украшены, только посередине каждой пластины тлеющими углями рдели руны. Не золото — аспидная сталь. Георг, не сдержавшись, присвистнул, Ламберт только молча покрутилголовой. Стоил аспидный браслет, конечно, дешевле, чем золотой того же веса, да только руку в нём смело можно было подставлять под орочий скимитар. Наверняка ещё и руны придавали браслету какие-то дополнительные свойства. Сейчас об этом спрашивать было не время, конечно, но спросить стоило.

А дальше праздник покатился своим чередом, и Ламберту как его главному виновнику нечеловеческих усилий стоило беседовать с гостями терпеливо и вежливо. Потому что почти половина гостей была выбором барона и его младшего брата страшно разочарована, а половина тех, кто этот брак всё-таки одобрял, интересовался, правда ли это — про десять тысяч наличными, и выражал уверенность, что с таких жирненьких барашков надо бы ещё настричь шерсти. Нет, хватало, конечно, и нормальных людей с нормальными поздравлениями, но им и не хотелось дать в морду, а потом пинками выставить вон, приговаривая: «Вас спросить забыли!» Особенно злобствовали, понятно, женщины. Особенно — девицы и матушки с дочками на выданье. Им не нравилось в Елене всё, от платья до манеры держаться. «Немолодой и некрасивой вдове из черни, хоть сто тысяч она принеси в приданое, следовало бы помнить своё место», — жужжал этот осиный хор. Ламберт, честно говоря, опасался, что его супруга не выдержит и либо расплачется на обидные слова, либо, не сдержавшись, ответит так, что вся эта свора взвоет и потребует, чтобы он поучил свою жену вежливости. Вот прямо здесь и сейчас, и желательно кнутом.