Книга О чем молчит река, страница 19 – Изабель Ибаньез

Мне хотелось оставить все на причале, но совесть не позволила, и я печально вздохнул. К сожалению, мать учила меня другому. Багаж предстояло вернуть Оливере. В этот раз она победила, но я больше этого не допущу. Я не любил проигрывать и не любил, когда мне указывали, что делать.

Эти дни остались в прошлом.

И все же.

Оливера рискнула одеться, как вдова. Пересекла океан без сопровождения. Отчитала меня, уперев руки в бока. Я неохотно улыбнулся, разглядывая медную пуговицу, которую случайно сорвал с ее жакета. Сделанная из сплава меди и цинка, она ярко блестела на солнце. Возмущенное лицо Оливеры рассмешило меня впервые за долгие месяцы.

Девушка оказалась с характером, этого не отнять.

Я сжал пуговицу, хотя знал, что лучше выбросить проклятую вещицув Средиземное море. Но вместо этого я убрал ее в карман. Зная, что совершаю ошибку, покатил тележку в сторону дороги, где меня ждал нанятый экипаж.

Оставил пуговицу себе, вопреки доводам здравого смысла.

Острая головная боль сдавила мои виски. Свободной рукой я достал фляжку, которую украл у старшего брата, и сделал большой глоток. Напиток опалил горло огнем. Во сколько я вернулся в номер прошлой ночью?

Я не помнил. Я провел в баре «Шепердса» много часов, бездумно смеясь, притворяясь, что прекрасно провожу время. Боже, как я ненавиделсотрудников Службы древностей.

Когда фляжка почти опустела, я понял важную вещь.

Никто не знал, кого искали Абдулла и Рикардо.

Не было ни одного слуха.

Теперь осталось разобраться с глупой девчонкой.

Усталость накатывала на меня, затягивала, словно болото. К моменту, когда экипаж остановился перед «Шепердсом», мое чистое и нарядное льняное платье больше не было ни нарядным, ни чистым. Отглаженная рубашка запачкалась в пыли и помялась, а еще я умудрилась потерять пуговицу от жакета. Гнев преследовал меня всю дорогу, бурлил под кожей, заставляя кровь кипеть. Водитель открыл дверь экипажа, и я споткнулась о ступеньку. Он протянул руку, чтобы помочь мне устоять на ногах.

– Gracias^[12], – хрипло сказала я. – Простите, я имела в виду shokran^[13].

Горло саднило после споров. Никто не стал слушать мою историю об украденном кольце. Ни водитель поезда, ни проводники, ни даже другие пассажиры. Я просила о помощи всех и каждого, не сомневаясь, что нашу ссору слышали и в соседних купе.

Заплатив водителю, я огляделась. Архитектурный стиль так походил на широкие авеню Парижа, что казалось, будто я во Франции. Позолоченные повозки спешили по улице Ибрагима-паши, по обе стороны оживленной дороги росли пышные пальмы. Все здания были четырехэтажными, со множеством арочных окон с трепетавшими на ветру занавесками. Почему-то все выглядело знакомым. Точь-в-точь как в Буэнос-Айресе, где улицы были широкими, как мощеные проспекты Европы. Исмаил-паша хотел осовременить Каир. Для этого он обратился к французским архитекторам и сделал городские районы похожими на парижские улицы.

Отель «Шепердс» растянулся почти на целый квартал. Ступени вели к главному входу с тонкой металлической крышей, украшенной изящным резным узором, через который на каменный пол падал сумеречный свет. Длинная терраса с десятками столов и плетеных кресел, уставленная кашпо с разными деревьями и растениями, примыкала к деревянным двойным дверям. Отель оказался более элегантным и украшенным, чем я представляла. Люди в дорогих костюмах и платьях, выходившие через парадный вход, соответствовали окружающей роскоши.