Книга Где сокрыта библиотека, страница 116 – Изабель Ибаньез

Уит потерял дар речи, когдаувидел меня. Я не знала, хорошо это или плохо, и в конце концов решила, что это не имеет значения. Я откинулась на спинку сидения, лениво наблюдая за другими экипажами на дороге, пытающимися преодолеть разрушения на пути. Нас везли через некогда великую городскую площадь, превратившуюся в руины после бомбежек англичан.

— Интересно, как здесь все выглядело раньше, — пробормотала я.

Уит указал на гору обломков и спутанных телеграфных проводов.

— Когда-то это был отель Европа, одно из самых приятных мест, в которых я когда-либо имел удовольствие останавливаться.

— Когда это было?

— Во время моего первого посещения Египта, — сказал он, указывая рукой в другое место. — Здесь располагалось французское и английское консульство; ты можешь заметить сохранившуюся часть входа и стен, но внутри все было полностью разрушено.

— Это, должно быть, странно, — прокомментировала я. — Видеть город таким, когда в твоей памяти все еще свежи воспоминания о его прежнем облике.

— Так и есть, — сказал он. — Но еще более странно для тех, кто глубоко привязан к Александрии. Это, должно быть, было ужасно. Люди не ценят прекрасные вещи: жизни, животных, произведения искусства. Ничто не ускользнет от их рук.

— Сколько в конце концов погибло?

— Тысячи, — мрачно сказал Уит. — Потери британцев были значительно меньше, чем у египтян.

Мы сидели друг напротив друга, он растянул свои длинные ноги. Такая близость была бы недопустима, не будь мы женаты. Я наслаждалась нашей свадьбой меньше суток. Меня поражало, насколько жизнь может измениться лишь за мгновение. Слушая, как он рассказывает о войне, я всегда думала о вещах, которым он, должно быть, был свидетелем в период между своей юностью и взрослением. Мне хотелось узнать его с этой стороны, и мое любопытство порождало десятки вопросов.

Но я заставила себя промолчать. Чем больше мы будем разговаривать, тем труднее будет уйти.

А в том, что я это сделаю, сомнений не было.

— Я не жду, что ты простишь меня, — тихо сказал он.

Я вздрогнула, но не отвела глаз от обломков разрушенной площади. Я ненавидела, что он с такой точностью угадывал, о чем я думаю. В особенности потому, что сама никогда не могла угадать, что на уме у него.

— Или верить всему, что я скажу, — продолжил он. — Но у меня есть план, как все исправить.

О, я не сомневалась в этом. Чувство вины определяло все его поступки, и я была уверена, что он не пожалеет сил, чтобы избавиться от него. Он заботился обо мне только, чтобы успокоить свою совесть. И он заставил меня поверить, что между нами было нечто большее, чем дружба. Я была дурой, поддавшись на его уловки, но какая-то часть меня жаждала услышать, что его чувства были столько же глубоки, как и мои собственные.

Но он никогда не говорил о любви. Только о дружбе.

— Чего ты хочешь от нас? — тихо спросила я. — Когда все закончится?

Уит смотрел на меня, обдумывая ответ. Через время он осторожно произнес:

— У меня нет никаких ожиданий. Никаких надежд.

Как я и думала.

Я вцепилась в край сидения, медленно дыша. Меня удивило, насколько его слова задели. Какая-то часть меня все еще хотела верить, что он будет бороться за меня, за свое сердце и за нас. Что он меня любил. Что все что между нами было — было настоящим.

Боже мой, как я заблуждалась.