Книга Измена. Серебряная Принцесса, страница 39 – Стеффи Ли, Чинара

Наверное, именно это внезапное открытие побуждает спросить:

— Тебе когда-нибудь изменяли?

Жду, как она гордо скажет: «Никогда». Я почти уверена именно в таком ее ответе. Уверена, что на ее губах мелькнет победная улыбка женщины, которая исключительно сама бросала мужчин.

Но вместо этого она опускает глаза, в которых на миг появляется что-то, что я элементарно не успеваю поймать. Мне показалась горечь, но я не могу быть уверена.

Мачеха легко усмехается и говорит:

— Да. Мне изменяли, Сев. За неделю до свадьбы, — голос не содержит ни одной эмоции, — А потом изменщик пригласил на свою свадьбу с той, ради которой бросил меня.

На миг воцаряется тишина. Я оглушена ее признанием. И уверена, что все сказанное — правда.

— Ты же не пошла, да? — шокировано спрашиваю, неумышленно перейдя на шепот.

Образ мачехи, ее величественная осанка и сталь, которая чаще всего мелькает в глазах, совершенно не соответствует образу женщин, которым, в моем представлении, можно изменять или которых можно бросать…

— К сожалению, даже самые близкие люди порой поступают совсем не так, как нам бы того хотелось. — с усмешкой говорит вторая жена моего отца и поднимает глаза, — Ты точно не голодна? Есть твои любимые блинчики со сгущенкой.

Сегодняшний наш разговор отличается от всех предыдущих. Словно в нескольких местах посыпалась какая-то внутренняя стена. Констанция неожиданно не вызывает жесткого отторжения. Она вдруг кажется таким же простым человеком из плоти и крови, какими являются и все остальные жители планеты Земля. Мне даже хочется спросить у нее, когда это произошло, сколько на тот момент ей было лет и что стало с тем изменником…

Но тут перед глазами встает образ мамы.

Образ с портрета, который висит в кабинете отца. Меня тут же пронзает жгучий стыд, будто неумышленно предала ее в эту секунду. И если продолжу общение с мачехой, то лишь сильнее увязну в измене.

— Нет. — быстро отвечаю. — Ничего не надо. Я устала и просто хочу полежать.

Констанция внимательно смотрит, но к счастью, не предпринимает попыток продолжить беседу.

— Отдыхай, — говорит она.

Кивнув, я спешно выхожуиз кухни, как застигнутый за на месте преступления разбойник, и стремительно несусь в свою комнату.

Расслабляющая ванная не справляется с теми задачами, которые я на нее возлагала. Мысли не затухают ни на минуту. И не превращаются в приятную мягкую вату. Они все так же крутятся вокруг Андрея и его странного поведения, словно кольца вокруг Юпитера.

Задержав дыхание, погружаюсь полностью под воду, медленно считаю до десяти — обычно это помогает успокоиться и сконцентрироваться исключительно на счете. Но и здесь меня встречает провал.

Одевшись в любимую шелковую пижаму цвета карамельного зефира, беру в руки ноутбук и забираюсь на постель. Выключаю в комнате основной свет и остаюсь только с маленьким танцующим пламенем, которое испускает свечка в стеклянной бутыли, стоящая на прикроватной тумбочке.

Я сделала, как и планировала, сослалась на сослалась на усталость, так что никто больше сегодня меня не беспокоил и не пытался ненароком уличить во лжи, расспрашивая о том, как именно я провела свой день.

Открываю на рабочем столе папку «Мама», и в ней, среди множества сохраненных роликов и полноценных фильмов, нахожу одну из своих любимых картин. В ней мама играет роль роковой красавицы. Невинной и одновременно до безумия соблазнительной.