Книга Измена. Серебряная Принцесса, страница 118 – Стеффи Ли, Чинара

— Спасибо. — мой взгляд падает на предметы, которые она держит в руке. Сомнения в том, что вселенная на моей стороне, исчезают. Я поступаю правильно.

— Влада, дай мне, пожалуйста, вот это.

— Это, Северина Вячеславовна? Вы уверены?

— Как никогда. — забрав нужную вещь, продолжаю идти дальше.

Оказавшись напротив толстой двери, стучу. А получив разрешение войти, ступаю внутрь и сразу подхожу к стене, которая меня интересует.

— Севушка, что-то случилось? — спрашивает папа.

Он сидит в своем коричневом кожаном кресле и, прервав телефонный разговор, ожидает моего ответа.

— Да, мне нужен ее портрет. Но сама я не смогу его снять, слишком высоко. Ты не мог бы мне помочь?

— Зачем это тебе вдруг понадобился мамин портрет? — хмурится папа. — Ты же сама была против того, чтобы его кто-то трогал и говорила, что он обязан висеть именно здесь. Давай обсудим его перестановку чуть позже?

— Папа, он мне нужен срочно. Это очень важно для меня. Пожалуйста, сними его для меня прямо сейчас. — настолько невоспитанно и взбалмошно я веду себя с ним первый раз. — Я знаю, где ему самое место.

Шумно вздохнув, папа подносит трубку к уху и просит своего собеседника подождать еще пару минут. Затем поднимается и, хоть и с некой подозрительность, но все же достает портрет первой жены и передает его мне.

Выпалив: «спасибо», — я почти бегу с новой ношей обратно в гостиную.

Боюсь не успеть.

Меня вдруг ужасает мысль, что та подушечка сгорит преждевременно...

Забегаю в комнату и замечаю, что Констанция так и стоит на том самом месте. Она не сдвинулась ни на шаг.

Опускаюсь на колени. Кладу картину на пол. Возиться и доставать её из рамы — слишком долго, на это нет сейчас времени. Канцелярский нож, который я взяла у служанки, берет на себя роль идеального помощника.

В моем сердце зияет темная пустота, когда я уверенными движениями недрогнувших пальцев провожу четыре ровные линии и вырезаю полотно. Женщина, на которую я так мечтала быть похожей, внимательно наблюдает.

Мы встречаемся взглядами.

Художниктак мастерски сумел передать лицо первой жены отца, что она выглядит удивительно живой. Он будто перенес настоящую сущность своей натурщицы на прямоугольный кусок бумаги.

В детстве я могла проводить долгие часы, любуясь картиной. Фантазировать, будто мама рядом и с нежностью смотрит за дочерью.

Но сейчас мне вдруг кажется, будто в ее глазах нет ни тепла, ни мягкости, лишь холодный вызов и колкое самолюбование.

Интересно, ты когда-нибудь хотя бы немного, хотя бы самую малость меня любила?

Картина в ответ усмехается.

Что-то подсказывает, что я никогда не была ей нужна… я служила орудием чужой мести, но исполнять и дальше роль пешки мне претит.

Поднимаюсь с колен и подхожу к огню.

— Сева, не надо… — раздается глухой шепот Констанции.

Но я ее не слушаю. Пламя ласково касается полотна, радуется своей новой добыче. И тут от двери звучит громкий возглас отца:

— Савушка, что ты такое творишь?!

— Папа… — только и успеваю сказать.

Из горла отца выходит пугающий хрип. Одной рукой он хватается за сердце, второй за стену, а затем медленно оседает на пол. Констанция душераздирающе вскрикивает. И мы вдвоем одновременно кидаемся к нему.

— Ваш муж в полном порядке. — низким успокаивающим голосом обращается, вышедший из папиной палаты врач, к Констанции. — Нет повода для беспокойства. На данный момент он крепко спит. И я бы рекомендовал постараться его не беспокоить хотя бы до утра.