Книга Мятежник, страница 23 – Вита Марли

Эолис кивнул, будто принимая к сведению новую информацию о чужом мире. В тишине комнаты отчетливо слышалось его ровное дыхание. Казалось, он переваривает мои слова, сравнивая их со своими собственными представлениями о браке и отношениях.

— Значит, окончательный выбор не всегда остается за женщиной, — констатировал он, скорее, для себя, чем для меня. — Интересно.

В этом коротком «интересно» я услышала целый спектр эмоций: удивление, любопытство, легкое недоумение и даже, возможно, нотку сочувствия. Сочувствия к фарфоровой кукле, врученной мужу в качестве выгодного приобретения.

Но всё не так плохо на самом деле.

Альверон целый год приходил в наш дом в качестве гостя и мы подолгуобсуждали с ним историю, музыку, литературу, искусство и даже немного — политику. Он задавал вопросы и, пригубив чай, принесённый служанкой, с интересом слушал мои измышления. Наши вечера были наполнены шёпотом страниц, отблесками огня в камине и тихим цоканьем чашки о блюдце. Мысль о том, что однажды он придёт просить моей руки витала в воздухе сама собой. Это было что-то очевидное, естественное. Как снег в декабре или октябрьский листопад.

— Есть разные семьи и разные истории, — тихо проговорила я, не зная, зачем оправдываюсь перед этим дроу. — В Ливеноре очень строгие законы, эльфам запрещено вступать в брак с представителями другой расы или другого государства. Чистота репутации в эльфийском обществе играет важную роль как для девушки, так и для юноши. И всё равно в разные времена встречались удивительные запретные союзы, которые по своей крепости давали фору самым благородным семьям.

Командир лёг на спину и уставился в потолок. Думал о чём-то своём, переводил мои слова на свой лад.

— Как я уже сказал тебе… — дроу резко перевёл тему. — Одежду завтра вернут. Украшение — нет, его я пока оставлю.

Беседа исчерпала себя, оставив странное послевкусие. Словно мы оба прикоснулись к чему-то личному, к чему-то хрупкому и болезненному, и теперь спешили отстраниться, боясь разрушить эту тонкую нить незримого понимания.

Я отвернулась к стене, в своих мечтах возвращаясь назад в сытость и безопасность. Туда, где всё привычно и понятно, где я могла бы вздохнуть свободно и смахнуть рукавом остатки кошмарных воспоминаний.

Туда, где нет свирепых бандитов, тёмных шахт и мрачного подземелья.

Мысли ворочались в голове, как змеи в корзине. Я пыталась представить Альверона, вспомнить его лицо и улыбку. Но вместо этого в памяти всплывали воспоминания о званых вечерах, безупречном камзоле и холодной вежливости в глазах.

Супруга я пока исключила из своих грёз о счастливом и, судя по всему, невозможном будущем.

Сегодня дремота одолевала меня за монотонной работой. Йохан велел отделять ботву от клубней и складывать в отдельный мешок.

— Ботву козам, — пояснил он. — Мы лишнего ничего не растим, всё на дело пускаем.

— Козам? — удивилась я. — Вы в подземелье держите коз?

— А откуда по-твоему нам брать молоко? — приподнял дроу пепельную бровь. — Коров здесь не прокормить, а вот кур и коз — вполне. Хотя, скажу тебе по секрету, один камрад пытался доказать нам, будто молоко подземных слизней вполне пригодно для питья. — Глядя, как исказилось моё лицо, Йохан рассмеялся. — Но я этого не проверял. Поверим ему на слово.