Книга Подводная конкиста, страница 9 – Вита Марли

Действительно не слыхал.

Названия мелких поселенийЭстебан не знал. А если знал, то не помнил. Хотя бывало до его ушей долетали байки о глухих деревнях, где до сих пор обитали индейцы, далёкие потомки воинственных юкатанских майя. Подробностями, однако, Альтамирано не интересовался.

Кулуакан. Это на востоке или на западе от Мериды? Рио-Лагартоса? И далеко ли до ближайшего порта?

— Скажи, Ицамна, — мысли в голове расползались хаотично, квартирмейстер точно помнил, что не пил, но ощущал себя как будто с жуткого похмелья, — Я помню, что упал в море. Наш корабль, — Эстебан покосился на целителя — Ты же знаешь, что такое корабль?

Мало ли, какие люди живут в этом Кулуакане? Возможно, никогда не видали судов больше индейской пироги.

Следующая мысль заставила квартирмейстера похолодеть.

Дикие племена могут быть воинственно настроены. Помню я авантюристов, что искали сокровища в древних майянских городах. Находили заросшие густым папоротником религиозные строения, а заодно и собственную смерть от удара копья в затылок.

Но к облегчению Эстебана старик утвердительно кивнул и снова добродушно улыбнулся.

— Так вот, наш корабль, — доброжелательность и некая осведомлённость целителя, а ещё его знание испанского, внушали какое-никакое доверие, — Шёл на приличном расстоянии от берега. Но я здесь. На твёрдой земле, — Эстебан красноречиво поёрзал по циновке, — Известно ли тебе, как я попал сюда?

— Твоё явление для нас самих великая тайна, — нахмурился Ицамна, — Но пока ты находишься здесь, в Кулуакане, ты наш почётный гость и никто не помыслит обидеть тебя.

То есть от меня они подвоха не ожидают. Решили, что не посмею напасть на безоружного старика?

В подтверждение собственных мыслей Эстебан хлопнул себя по поясу, но ни складного ножа, ни короткого кортика, ни даже ремня, что держал всё это великолепие на нём не оказалось. Хвала Господу, золотая монета с символом Тлалока, оставалась в его кармане.

Целитель усмехнулся.

Заметил метания своего пациента, но в ответ промолчал. Чудь погодя поднялся медленно по-стариковски, пошуршал чем-то у каменной кладки, что служила примитивной печью, а затем принёс испанцу несколько тёплых румяных маисовых лепёшек. К ним прилагалась кашица из толчёного авокадо и томатля, — прародителя знакомого Эстебану помидора, — а ещё нарезка какой-то неведомой зелени и мутныйнапиток в пузатом глиняном сосуде.

От аппетитного аромата, что источала выпечка, и от вида дерзкой подгорелой с одного бока корочки живот Эстебана тут же отозвался громким урчанием. Запел как новокаледонский кит во время сезонной миграции.

— Ты голоден, двуногий человек, — лекарь разломил лепёшку и поделился с испанцем, — Окажи честь, раздели со мной эту скромную трапезу. До ужина ещё далеко, но у меня нашлось угощение для нашего чужеземного гостя.

Такого уж и чужеземного? Уж двести лет как ваша земля стала нашей…

Сам Ицамна не стал дожидаться, когда квартирмейстер соизволит отведать его стряпню. Старик подцепил куском лепёшки овощную кашицу, завернул в конвертик, тут же лихо отправил в рот, да запил своей мутной жижей.

Пожилой индеец ел руками, но делал это аккуратно, изящно и очень проворно. Почти аристократически.

— Благодарю тебя, целитель, за гостеприимство, — Альтамирано повторил за стариком нехитрые действия, хотя и управлялся с тонкой хрустящей лепёшкой менее ловко, — Ты сказал, что тебе неизвестно, как я попал сюда. Но ответь мне, здесь я — пленник?