Книга Кровные чары, страница 104 – Ольга Ломтева

– Я много практиковался. – Эдриан закрыл сумку и поставил на колоду. – Особенно на снегу.

– На снегу? Но он может растаять!

– Понимаю ваше удивление, мадемуазель, – в разговор вмешался молчавший до этого Ажен, чем вызвал недовольный взгляд у обоих. – Но я вас уверяю, в этом нет ничего сложного. Мне вот частенько доводилось делать слепки с отпечатков, которые оставили на песке. А песок очень сыпучий.

– Да, это так, – учтиво подтвердил Эдриан и указал на дом. – Пойдемте, мадемуазель.

Стефани последовала за интендантом. Солнце начало садиться, и от сарая на землю скользила длинная тень. Девушке не хотелось в нее ступать. Как будто в наползающем полумраке таилось настоящее зло, готовое в любой момент явить себя во плоти.

Крыльцо скрипело и трещало под ногами, когда Стефани поднималась по нему. Невысокие ступени были неустойчивыми и тряслись даже под небольшим весом девушки. На грубо обработанном дереве она заметила несколько кровавых пятен и волчьих следов.

Вход в дом проломили. Дверь лежала на полу вместе с частью деревянных досок, из которых была сложена стена. Разбитые наличники валялись как внутри, так и снаружи.

Из помещения донеслись шаги, и в проеме показался жандарм. Он недоуменно взглянул на Стефани, а затем вытянулся по струнке перед интендантом.

– Я все осмотрел. В комнате, где лежит труп, оставил горящие свечи.

– Ясно. – Эдриан вошел первым.

Жандарм склонился перед Стефани.

– Приветствую вас здесь, мадемуазель, – учтиво проговорил он. После чего мужчина размашистыми шагами сошел с крыльца на землю, отчего ступени скрипнули и затряслись.

Девушка подошла к дверному проему, и в нос ударил неприятный запах, на языке почувствовался привкус железа. Она тяжко вздохнула, осознав к собственному стыду что не готова идти дальше. Не сейчас.Ей требовалась минута-две, чтобы привыкнуть к зловонию.

Стефани разглядывала поломанные деревяшки, которые когда-то служили стеной дома, проводя по ним пальцами и стараясь при этом не словить занозу. Она осторожно трогала острые края и жалела, что оставила перчатки в номере. Но если бы она пошла с ними, то камеристка точно бы что-нибудь заподозрила.

– Здесь волчья шерсть, – задумчиво произнесла она, перетерев между пальцев шерстинки.

– Верно, – отозвался Эдриан, который стоял на середине комнаты и смотрел куда-то вправо. – Но вообще нужно обладать немалой силой, чтобы пробить собой дверь. Тем более так.

– Животные так не поступают. Даже бешеные! У них не хватит сил пробить деревянную стену, – протянула девушка, шагнув через порог на лежащее дверное полотно. Она очутилась в просторной комнате прямоугольной формы. Справа посередине располагался широкий камин. По обе стороны от него – двери, ведущие в другие помещения. Еще одна дверь – напротив выхода на задний двор – выводила, видимо, в прихожую. Вдоль стен стояли стеллажи с кухонной утварью, мешками, сухими травами, грибами и ягодами. Один из них оказался повален и лежал на полу плашмя. Широкий длинный стол был опрокинут на бок, преграждая путь к прихожей. На полу виднелись кровавые звериные следы.

– Если волки больны, то почему ушли отсюда? Что их заставило так поступить? – добавила Стефани.

– Понятия не имею, – пробурчал Эдриан, присев рядом с трупом.

Увидев откушенную часть женской ноги там, где стоял интендант, Стефани замерла. Остальное тело скрывал перевернутый стеллаж, но девушка знала, что оно лежит именно там. Разодранное огромным волком-людоедом. «Нет, не людоедом, а оборотнем», – мысленно поправила она себя. Взгляд упал на оторванную по колено конечность. Бледная, с глубокими царапинами, которые оставили волчьи когти, и выкрученным суставом она лежала на дощатом полу. Кости белели в свете выставленных жандармом свечей, пламя от которых согревало воздух в помещении. Несмотря на то что девушка стояла возле входа, через который с улицы поступала вечерняя прохлада, ей стало невыносимо жарко. Капли пота скатились с виска по щеке и упали на грудь. Ее замутило. Рука, в которой был зажат отданный Эдрианом платок, непроизвольно потянулась ко рту. В нос ударил запах мяты, и… стало легче.