Книга Полуночная академия. Желанная для волка, страница 77 – Ольга Ломтева

— Но я вынужден предупредить тебя, что отныне ты должна вести себя в рамках приличия. Если продолжишь свои отношения с волчьим недоноском, то пострадают невинные, — он говорил это так спокойно, будто речь шла о погоде, но никак не о чужих жизнях. Я даже пропустила оскорбление Невилла мимо ушей. Так сильно меня зацепили его слова о «невинных».

— Что простите?

— Я говорю об остальных воспитанницах сиротского приюта. Понимаю, они тебе не родные. Особой дружбы между вами всеми нет. Кстати, плохо, что миссис Пин не прививает вам такие качества, как любовь к ближнему, взаимопонимание и взаимопомощь. Тогда бы вы с детства понимали, что такое община и не нарушали бы законов!

На самом деле миссис Пин частенько говорила нам об этом, вот только детям, выросшим без родителей и в строгих условиях, тяжело понять, что вокруг них не тюрьма, а большая семья.

— Отныне от твоих поступков зависит судьба остальных. Если ты перестанешь позорить общину, то остальные тоже смогут учиться в академии. Их мнение будет учитываться при выборе мужа и рода деятельности. Другие девочки смогут быть такими вольными, как ты. Если ты будешь вести себя так, как я сказал.

Это нечестно! Мне хотелось заорать во всю силу, что это гнусный шантаж! Несправедливо так поступать со мной. С другими. Со всеми нами. Мы и так лишены многих благ с детства.

— Зачем вы так играете чужими судьбами? За что? Вы… — в горле встал ком горечи.Меня жгла обида за себя, за других девочек. — Вы не любите своих подопечных!

Мистер Уэбб лишь усмехнулся в ответ.

— Община — ничто, если не уважать традиции. А без общины мы — никто. Лишь жалкая группа оборотней-недоделков, — выплюнул он. — Мы не сможем противостоять волкам, драконам, вампирам, если не будем одной большой семьей. Я ненавижу их всех. Если бы не эти проклятые волки, мы бы имели больший вес на политической, экономической арене. А так, мы всегда второсортные по сравнению с ними. Как ты этого не понимаешь?

Я правда не понимала. И не желала разбираться в этой старческой обиде.

— Ты думаешь твой дружок оборотень святой? — он продолжал выливать свою желчь. — Он убил тридцать оборотней нашей общины, когда ему было пять. Всего пять! Как ты можешь быть подстилкой для убийцы своих родителей?

— Он не делал этого, — я вскочила с места, не желая больше слушать его. — Не делал!

— Он обманывает тебя, чтобы использовать, — мистер Уэбб тоже поднялся.

— Я — его истинная любовь.

— Так не бывает, — он покачал головой, изобразив ироничную улыбку.

— Бывает, — я передразнила его и без разрешения пошла к выходу.

— Он лжет.

— Нет!

— Ты горько пожалеешь о том, что встретила его.

Я замерла, вспомнив, что примерно такую же фразу мне сказал Невилл в ночь моего бегства.

— И запомни мои слова насчет воспитанниц, — проговорил мистер Уэбб более спокойно. — Не подводи их.

Мама встретила меня крепкими объятиями и поцелуем в щеку прямо на дорожке, ведущей к родительскому особняку. Она вся светилась от счастья, а я чувствовал себя и радостно, и в то же время неловко.

Мы не виделись больше десяти лет. Теперь я был выше её ростом и запросто мог поднять на руки. А она по-прежнему выглядела очень элегантно и достаточно молодо. Разве что добавилось мелких морщинок на лице. И взгляд… Взгляд изменился. Несмотря на всю радость, в карих глазах не улавливалось былого озорства. За маской веселости таились глубокая печаль одиночества, от которого на сердце залегла тяжесть.