Книга Полуночная академия. Желанная для волка, страница 133 – Ольга Ломтева

— А я тебя люблю, Невилл.

Мы прижались друг к другу. Приятное тепло разлилось по телу от наших объятий, от наших слов. Я прикрыл глаза, и ее голос уже в моей голове повторил: «А я люблю тебя, Невилл». Мое сердце окутало счастье. Все вокруг перестало существовать. Нет никаких общин, никаких разногласий, нет даже этой красивой комнаты и дивана. Нет больше ничего. Есть только я и Луиза. Мы вдвоем — один мир, одна вселенная.

— Я никогда… — внезапно в дверь постучали. Луиза вздрогнула от неожиданности. Я покрепче обнял её и продолжил. Хотел донести мысль до конца. — Я никогда никому не позволю обидеть тебя. Ты — самое дорогое, что есть у меня в жизни.

Стук повторился. Волк внутри меня завыл от досады. Почему сейчас? Почему в этот момент? За что? Это был наш момент. Наше признание. Наше единение. Хрупкое счастье одно на двоих. Но кто-то пришел и все разрушил.

— Невилл, — она вся задрожала в моих руках, и я стиснул Луизу покрепче. Я остро ощущал ее волнение и проклинал нарушителя спокойствия.

— Да, моя принцесса.

— Я обещаю, что всегда буду с тобой, — ее голос дрогнул.

Я приподнялся, чтобы заглянуть Луизе в лицо. Я не мог понять, что она сейчас испытывает. Её большие серо-голубые глаза увлажнились, одинокая слезинка скатилась. Я поспешил забрать соленую крупицу губами.

— Почему ты плачешь? — в горле скопилась горечь, чего давно со мной не случалось. Я догадывался о причине, потому сам переживал об этом. Но спросил, так как надеялся, что Луиза все же думает о чем-нибудь другом. О чем-нибудь мелочном. Потому что если мы оба предчувствует одно и тоже, то велики шансы этому сбыться.

— Я боюсь быть счастливой, потому что боюсь потерять тебя. Наше счастье кажется мне таким хрупким, как карточный домик. Одно мановение ветра, и оно разрушится. Как будто если я пожелаю тебя, то тебя у меня и отнимут. У меня всегда все забирали, — еще одна крупная слеза скатилась вниз. — У меня дурное предчувствие.

— Ты опять слишком много тревожишься, — я улыбнулся ей. Луиза ответила тем же. Она прижалась ко мне всем телом, поцеловала в щеку. Я обнимал её, но сам чувствовал подступающий холод. Я думал о том же, о чем и она.

Стук повторился. Я напоследок поцеловал Луизу в щеку, улыбнулся и поднялся с места, чтобы открыть дверь. Ох, если это Фрости что-то натворил,то пусть пеняет на себя.

Краем зрения, я уловил, как Луиза, сев на диване, поправила платье и чулки. Вид у неё был при этом самый что ни на есть потрепанный. Да и у меня тоже. Поэтому прежде чем открыть дверь, я оправил рубашку и брюки. Благо, они темные и мое напряжение не так заметно.

За порогом стоял мой отец. И с чего это он примчал домой средь бело дня не понятно.

— Ты на девочке хоть женись сначала, а потом забавляйся, — пробурчал он вместо приветствия.

Я услышал, как Луиза издала смешок.

— Обязательно. Все так и будет, — я уже хотел закрыть дверь, потому что если он нарушил наше единение только ради того, чтобы отчитать меня, то это перебор. Я не собирался слушать нотации.

— Нужно поговорить. Сейчас, — хмыкнул он. Судя по тону плохие новости.

— Хорошо, — я кивнул.

Отец смерил меня оценивающим взглядом, задержавшись на брюках, и тяжко вздохнул.

— Только приведи себя в порядок, переоденься. Да и рожа у тебя шибко радостная.

В ответ я улыбнулся еще сильнее, на что отец осуждающе покачал головой и пошел по коридору к своему кабинету.