Книга Когда по-прежнему сбываются мечты, страница 111 – Вероника Касс

– Твой отец все же был черным… – тихо произнесла свою догадку.

– Да, он был черным и сумасшедшим, из-за него погибли мои родители и двое старших братьев. Да, Яна, у меня были братья, серые волки-близнецы,им было по сорок, когда на свет появился я. И как я смог узнать потом, когда вырос, Денис Назимов мне очень с этим помог. Никто не знал об измене матери. Пока зверь во мне спал, отцовство не выяснишь. И все было хорошо, детство, которое я помню, было счастливым, дружная, любящая друг друга, прекрасная семья.

– А потом Марк узнал о измене?

– Нет, потом маму нашел тот, чья кровь во мне течет. – Игнат хмыкнул и прижал меня к себе еще плотнее, обнимая поперек живота и рисуя на нем узоры через ткань теплой кофты. – Он англичанин, и я так с ним и не поквитался – он умер до того, как я вырос и окреп. Сошел с ума, так ему, наверное, и надо.

Мне было страшно спрашивать, страшно не то, что лишний раз рот открывать, я боялась даже дышать чересчур громко.

– Он убил их все, разорвал на куски в волчьем обличии. Отца у меня на глазах, а когда принялся за братьев, мама попыталась меня спрятать. – Он опять хмыкнул, и я не выдержала: разжала его крепкие ладони и повернулась полубоком. В этот момент мне нужно было видеть его, я хотела, чтобы он видел мое лицо, но он, видимо, не видел абсолютно ничего, смотрел куда-то в окно стеклянным взглядом. – Засунула меня в собачью будку и сказала сидеть и не вылезать. И я сидел, Яна, сидел как последний трус, пока он грыз моих братьев, пока насиловал мою мать. Это тогда я не понимал, почему она дольше и громче всех кричит, теперь-то ума побольше. – Он замолчал на минуту или две, что-то обдумывая, и я все же попыталась заговорить с ним.

– Ты же был маленький.

– Самый мой большой недостаток, – он улыбнулся зло и совершенно не свойственной ему улыбкой, – в четыре года я был слишком мал, и волк мой оказался слабым. Но я все же пытался, хотел выбраться, и тогда-то со мной случился первый оборот. Мне казалось, что длился он бесконечно, физическая боль, которую я помню до сих пор, ничто, Яна, по сравнению с криками и мольбами о пощаде моей матери. Она за меня, Яна, просила, не за себя, а за меня, долбаного выродка. – По его щеке скатилась слеза, но он даже не заметил этого, так и смотрел в никуда, чересчур глубоко погружаясь в воспоминания. – Когда он вышел на улицу, то больше не был волком, но ему не составило труда найти меня. Хотя будка, заполненная запахом псины, была идеальным прикрытием. Но лишь для маленького мальчика, больше человека, чемволка, а не для новорожденного щенка, прошедшего свой первый оборот. Тем более кровного щенка. Он даже пытался забрать меня с собой, – Игнат тряхнул головой, – я практически не помню первые дни оборота, так же, как и другие. Но помню, как этот урод восторгался силой своего детеныша… я почти сразу он него сбежал. А потом, потом… – Он набрал в грудь воздух, затем медленно его выпустил и наконец-то прикрыл глаза. Убрал руку с моего живота и начал растирать свои виски. – Яна, я не хотел тебе рассказывать, потому что я такое же чудовище, как и он. Я убил его жену, его сына и даже его дочь.

Как хорошо, что его глаза были закрыты и он не заметил моей реакции на свои слова. Ему было бы больно видеть незаслуженный упрек и осуждение. Потому что его следующая фраза убедила меня в том, что если он и виноват, то намного меньше своего биологического отца.