Книга Жена для Императора морей, страница 109 – Ева Кофей, Елена Элари

Птицы проносятся мимо кабинки колеса обозрения, как стая чёрных, но очень быстрых рыбок. Арктур смотрит вниз и вдаль, вцепившись в сидение до бела пальцев и даже не замечая этого.

В другой руке у него подтаявшее мороженое. Оно не так удивило его, как сладкая вата и пейзажи вокруг. Мороженое похоже на снег, только сладкий.

— Боишься высоты? — Люба касается его руки.

И Арктур вздрагивает, но тут же улыбается ей, качая головой.

— Нет… Просто непривычно. В воде тоже есть высота, но упасть не можешь. А тут… Да и красиво так, захватывает дух, — однако взгляд он не переводит вновь на горизонт, где розовым заревом разливается закат.

Арктур смотрит только на Любу.

— Люблю тебя…

А дальше чудесный вечер сменяется прекрасной ночью. Не в отеле. Но наедине, в машине, среди леса.

Арктур никогда не видел лес таким. Только издали смотрел на него. Не знал даже, что шуметь он может не хуже белых пенистых волн. А звёзды так красиво и волшебно путаются в таких же колючих, как их собственные лучи, сосновых иглах.

Они забираются с Любой на крышу машины и просто лежат, глядя вверх, держась за руки. Разговаривая обо всём и ни о чём. Хотя, казалось бы, можно было столько узнать важного про миры друг друга, обсудить нынешние трудности и дела. Но ничто из этого даже не приходит в голову. Расслабленность и нечто светлое, что раздувается в груди, словно убивает внутри всё, что кроме. Оставляя только чувство, такое редкое для русалов, и радость от присутствия той, которая стала Арктуру родной за столько короткий срок.

Ночь, к сожалению, оказывается короткой. Но утро, персиковое, на удивление прохладное и спокойное, принимает их в свои объятия, и время снова будто бы замедляется.

Они возвращаются лишь после обеда. Надо было узнать, готово ли у Афины зелье. И только теперь Арктура охватывает тревога и печаль.

— Любовь… Если мне вернуться суждено сегодня или завтра, ты ведь… Ты уже подумала над моим предложением?

— Я согласна… — начинает она с замиранием сердца и страхом, будто повисшим на длинных ресницах, — увидеть твой мир.

Решиться на подобную авантюру было непросто. Она подозревает, что окажется очень глубоко… И глубже — в чужом мире.

Люба не ожидала от себя, что сможет настолько довериться столь странному существу, но сердце разве может так оглушающе… лгать?

К тому же, пусть её и не тянет к морю так же, как Вову, рассказы Арктура о Дне ей нравятся так же, как воспоминания о милой жутковатой русалочке, манящей её пальцем.

Неужели она может выглядеть похожей, неужели может быть другим русалкам, словно сестра?

Арктур судорожно и рвано выдыхает, сам от себя не ожидая, что испытает столь большое облегчение. И что при этом будет волноваться ещё сильнее. А ведь это не свойственно императору морей…

— Спасибо, — он притягивает её к себе и целует так, будто в последний раз. — Ты не пожалеешь. Обещаю.

Она с удовольствием запускает пальцы в его тёмные волосы.

— У меня естьлишь три дня до того, как нужно будет вернуться назад.

— Мм? — не понимает он.

— Я ведь тебе говорила про билет на самолёт… — улыбается она как-то… скомкано, волнительно, с чем-то тяжёлым во взгляде. — И о работе.

— Но разве для тебя это так важно, разве важнее это чем… — и всё же Арктур прерывает себя.